Екатерина Мещерская - Китти. Мемуарная проза княжны Мещерской
Конечно, всего вывезти нам не удалось и кое-что из очень хороших вещей прилипло к рукам этих грязных авантюристов.
Прошло несколько месяцев, и С. Н. Беляев был арестован. Говорили, что его арест последовал за арестом его брата, Николая Николаевича Беляева, который, как оказалось, был преподавателем детей Льва Троцкого.
Прошло года два-три. Я была замужем за моим вторым мужем, изобретателем. Мы снова жили в деревянном желтом особнячке в Староконюшенном переулке. Мама жила со мной. Дом этот был страшно перегружен людьми, и дверь с улицы в квартиру у нас запиралась только ночью.
Однажды кто-то быстро открыл входную дверь и вошел к нам (мы жили втроем: мама, муж и я в проходной комнате), и мимо нас в комнату к Пряникам прошмыгнула худая, одетая во все черное женщина. Мама моя была у Пряников, и я услыхала чей-то знакомый женский голос.
Это была Кира Беляева. Она стала умолять мою маму о прощении. Кира просила маму снять с ее семьи какое-то мамино проклятие, которое якобы мама на них наложила. С. Н. Беляев умер в ссылке, в горячих степях песчаной Алма-Аты, мучительной голодной смертью: рак пищевода.
Не успела еще моя мама расчувствоваться, как я вскочила в комнату и выгнала эту негодяйку вон, сказав ей вслед несколько напутственных слов… Больше она не появлялась.
В нашей с мамой жизни мы встречали много авантюристов и аферистов, которых привлекало наше имя и те ценности, которые еще каким-то образом уцелели у нас на руках. Всех случаев не перечесть. Но супруги Беляевы своей аморальностью перекрыли всех…
Однажды…
Итак, все то, что я могла написать о моей жизни, я написала, однако должна сознаться, что почти половина осталась ненаписанной.
Целые годы совсем мною пропущены, многие люди и события, имевшие большое влияние на мою судьбу, останутся неизвестными.
Я не могу назвать имени того человека, который в самую тяжелую и мрачную полосу моей жизни спасал меня неоднократно в течение многих лет, рискуя собой.
Поступая так, я осталась верна обещанию, которое дала своей собственной совести в ту минуту, когда садилась писать мои воспоминания: «Лучше умолчать, нежели солгать, а если писать, то только правду».
Теперь мне хочется из всех памятных встреч в моей жизни (а их было немало) описать две, нет, пожалуй, три, ибо последняя, может быть, могла бы даже стать моим счастьем.
Я знаю, что у читателей сложится обо мне не совсем верное представление: точно я только тем и занималась в жизни, что плясала. Слишком большое место занимают в моей жизни танцы. И потому, что я родилась на свет «с танцем в крови». И потому, что танцы одно время были моим заработком.
Годы же тяжелых испытаний и мрачных переживаний, когда я забывала о том, что существуют в мире танцы, по многим причинам остались мною неописанными.
Свою последнюю книгу о моей жизни я назвала «Однажды…». Она о нескольких случайных встречах.
Случайные встречи…
Как это легкомысленно звучит! Наверное, все, кому доведется когда-нибудь прочесть эту книгу, скажут: «Да… у этой женщины все было случайно; она была достаточно легкомысленна…»
А я и не собираюсь себя оправдывать. Я не хочу казаться такой, какой не была. Заслуга моя только в полной искренности.
Я была обыкновенным простым человеком, которому свойственны как недостатки, так и ошибки…
Но иногда люди, мало меня знавшие, принимали во мне за легкомыслие вечную жажду моей любознательной души.
Как я любила людей!.. Любила их с самого моего раннего детства. Ведь только поэтому мой мозг впитал в себя до мельчайших подробностей жизнь чудаков Прянишниковых, характеры их приживальщиков и весь быт их странного дома. Только поэтому я смогла все это передать бумаге.
Часто, вечерами, бродя по улицам Москвы, я с какой-то затаенной грустью смотрела на множество ярко светившихся окон в больших, высоких домах.
«Ах, сколько там людей! — думала я. — Сколько разных жизней, характеров, чувств… А я?.. Я ничего о них не узнаю…»
И каждый день, прожитый тускло, серо, без впечатлений, пусть даже впечатлений страшных, печальных или трагических, был для меня «пустым днем». Потому что в любом несчастье, в любой опасности я всегда умела исключить или, вернее, «выключить» себя из участвующих лиц и взглянуть на все происходящее со стороны.
Моя мать никогда не была для меня авторитетом, своего Любимого я в те годы еще не встретила, у меня не было детей, не было своей семьи, а следовательно, мне ни перед кем не надо было отдавать отчета. Я была свободна, безгранично свободна, и я шла жадно навстречу жизни!
САНЯРассказ первый
Однажды в «Вечерней Москве» мы прочли следующее объявление:
«Вниманию граждан города Москвы!
При зале ресторана „Метрополь“ открывается Школа Западных Танцев под руководством опытных преподавателей.
Запись производится ежедневно. Справки по телефону №…»
Всю жизнь горя желанием повышать свою квалификацию в танцах и желая узнать, что есть нового в этой области, мы с Валей немедленно помчались в «Метрополь».
Дома я сейчас же завела тетрадь и решила после каждого урока вести запись. Таким образом, у меня в руках был бы конспект на случай моего (когда-нибудь) дальнейшего преподавания. Мне хотелось приобрести дополнительный опыт и, поскольку танцы эволюционируют, узнать, что нового прибавилось в них за истекшие годы.
Все танцевальные группы в «Метрополе» возглавлял В. Крылов, женатый на дочери композитора Р. М. Глиэра. Этот известный танцмейстер был не один раз командирован нашим правительством за границу для приобретения большего опыта.
Решив, что мы попадем к Крылову впоследствии, мы сначала записались в одну из старших групп, к тоже небезызвестному Скворцову.
Но Боже мой! Если б только мы могли предполагать, что ожидало нас на первом же уроке!..
Нас ждал незабываемый для женщины позор, и этот постыдный вечер я никогда в жизни не забуду!
Группа, в которую мы записались, состояла частью из уже станцевавшихся пар, частью из тех людей, которые пришли записываться тоже в паре. Было немного и одиночек.
Таков закон жизни, что выбор принадлежит всегда только мужчинам, и пришедшие мужчины, решив выбрать себе пару для танца, накинулись на пришедших хорошеньких девушек, как пчелы на мед. Вскоре все они были разобраны, и… о, ужас! Ни Валю, ни меня никто не выбрал!
О своей некрасивой внешности я прекрасно знала с самого раннего детства, но Валя, Валя, с ее хорошеньким личиком и точеной фигуркой!.. Мне было больно за нее. Я не понимала, как могли ее не выбрать. Целый урок мы просидели с ней на стульях у стены, словно какие-то несчастные приживалки. Выражение Валимого лица было непередаваемо! Я видела, что она готова тут же выбежать из зала и никогда более в него не возвращаться.
