Джей - О Милтоне Эриксоне
Различия
Здесь я хотел бы определить некоторые различия в том, как Эриксон и другие семейные терапевты видели стоявшие перед клиентами проблемы.
В семейной терапии существуют две предпосылки, отсутствующие у Эриксона. Он не работал в терминах “единицы из трех человек” и поэтому не описывал ребенка как попавшего в ловушку между отцом и матерью или выражающего конфликт между терапевтом и родителями. Эриксон не мыслил в терминах треугольника и поэтому не считал, что терапевт, объединяющийся с ребенком против родителей, может усугубить проблему ребенка. Похоже, что он не придерживался и теории мотивации, принятой в семейной терапии. Теория гласит, что молодежь своими трудностями стабилизирует семейную систему. Дети помогают родителям, нанося себе вред. Если сын становится наркоманом или правонарушителем, считается, что это в некотором роде помогает сохранить семью. Если дочь ведет себя вызывающе или убегает из дому, предполагается, что это может быть способом помочь депрессивной матери. Если жена избегает сексуальных отношений, возможно, она тем самым охраняет мужа от признания его собственной проблемы. На мой взгляд, Эриксон не придерживался таких взглядов на мотивацию. А поэтому он не считал, что терапевт, огорчая родителей, может вызвать у ребенка рецидив как реакцию на желание помочь им. Один из способов огорчить родителей — объединиться с ребенком против них.
Проще говоря, если допустить, что проблема ребенка помогает родителям, возникает два подхода. Один из них — помочь родителям, чтобы ребенок не был вынужден этого делать. Эриксон порой просто говорил ребенку, чтобы он занимался своими делами, а родителей предоставил ему, а уж он о них позаботится. Другой подход — оторвать ребенка от родителей и работать только с ним, а родители пусть сами решают свои проблемы. Эриксон использовал оба подхода. Но я думаю, что некоторые из его неудач случались, когда он объединялся с ребенком против родителей, не считая при этом, что для того, чтобы помочь ребенку, надо помочь и родителям. Он так любил детей и так раздражался, когда родители вели себя по отношению к ним плохо, что иной раз ставил цель спасти детей от их родителей.
Эриксон успешно справлялся с проблемами детей всех возрастов и получал большое удовольствие от работы с детьми. Он обычно не принимал в расчет тот факт, что составляет треугольник с ребенком и его родителями, как не признавал и влияния, которое оказывает на родителей успешность его работы с ребенком. Родители, пытавшиеся помочь своим детям и потерпевшие неудачу, могут испытать огорчение от того, что проблему удалось решить терапевту. Эриксон говорил, что им просто нужно приспособиться к тому, что их ребенок стал нормальным.
В отличие от системно-ориентированных терапевтов, Эриксон иногда советовал юноше или девушке никогда больше не иметь дела с родителями. Порой он запрещал общение между родителями и их детьми. Он иногда советовал не только женам бросить мужей, которые плохо с ними обращаются, но и молодежи уйти от оскорбляющих их родителей. Он верил, что иногда поведение родителей бывает столь несносным и не поддающимся изменению, что молодой личности следует просто порвать любые контакты с ними.
Заключение
Подведем итоги. В чем отличие работы Эриксона от работы тех, кто строго следовал семейно-ориентированной терапии? Эриксон не проводил совместные интервью со всеми членами семьи и не стремился добиваться от них выражения эмоций, как это делали многие семейные терапевты тех лет. Напротив, он обычно беседовал с каждым членом семьи по отдельности и только изредка собирал их вместе. Он не всегда старался добиться общения между членами семьи, если они не общались, как это делал любой сторонник системного подхода. Порой он разделял членов семьи и прерывал их контакты друг с другом. Он обычно не соглашался с тем, что люди могут вредить себе, чтобы помочь другим. Он не представлял семью в виде треугольника, чаще рассматривая ее как состоящую из индивидов или пар.
Поскольку я описываю здесь аспекты работы Эриксона, которые мне представляются типичными для него, я понимаю, что другим они таковыми могут и не казаться. Например, кого-то может больше интересовать его работа с гипнозом, о которой я здесь практически не писал. Многое зависит от того, в какой период жизни Эриксона человек общался с ним. Я общался с ним в основном в пятидесятые годы, когда он был активен, энергичен и совмещал частную практику с выездными семинарами по всей стране. Другие знали его в преклонных годах, прикованного к инвалидной коляске, когда он все еще был сильным, но уже ограниченным в своих физических возможностях.
Делать какие-либо обобщения по поводу работы Эриксона очень сложно, так как он был разным в разное время и с разными людьми. Он стремился говорить на языке тех, кого обучал. Он обучал с помощью метафор, которые разные люди могли понимать по-разному. Естественно, что, стараясь его понять, мы пытаемся причислить его к определенной психотерапевтической категории. Однако очевидно, что он не работал в рамках какой-либо одной стандартной терапевтической идеологии. Его идеи не основывались на психодинамической теории и не использовали базовый инструмент этого подхода — интерпретацию бессознательного. Он не принимал основные предпосылки бихевиоральной терапии и не использовал ее главный инструмент — четкое положительное подкрепление. Он не принимал теорию семейных систем и ее центральную идею о том, что поведение члена системы является продуктом поведения остальных ее членов. Развивая свой собственный уникальный способ гипноза, он развивал и уникальный терапевтический подход. Сейчас, спустя десять лет после его смерти, мы все еще не можем найти для него место в какой-либо из современных или прошлых модных терапевтических школ.
Поразительно, что терапевт может быть столь широко известен, случаи из его практики могут так широко обсуждаться, а его идеология остается во многом непонятной. Эриксон был человеком, прокладывающим собственный путь. Хотя я помню, как однажды он рассказал о человеке, оказавшем на него большое влияние. Когда Эриксон был маленьким мальчиком, добрый доктор вылечил его и дал ему пятицентовую монетку. Именно тогда Эриксон и решил стать врачом. Возможно, тот добрый доктор не просто пробудил у Эриксона призвание, но и послужил образцом. Потому что, несмотря на всю свою тонкость и глубину, во многих отношениях Эриксон работал как добрый и умный сельский врач.
Литература
Haley, J. (1959) The family of schizophrenic: A model system. Amer. J. Ment. and Nerv. Dis., 1129, 357-374.
