Джон Литтлпейдж - В поисках советского золота
Когда поезд катил по плоской польской равнине, я сказал себе: «В следующем месяце надо поохотиться на уток в юго-восточной Аляске».
XXVII. Послесловие
После того, как я собрал материал для книги и уже опять работал на Аляске, я получил известие от американских друзей в Москве, что А. П. Серебровский, основатель советского треста «Главзолото» и мой уважаемый начальник в течение всего периода работы в России, арестован.
Серебровский просто исчез, как сотни других известных мужчин и женщин в России за последние три года. Через несколько недель в официальной газете его объявили «врагом народа» — расплывчатое выражение, обычно используемое для всех, кто не нравится политической полиции.
Новость, естественно, поразила меня как громом. Я испытывал к нему искреннее восхищение за его многочисленные выдающиеся качества. Без его постоянного ободрения моих попыток помочь в развитии советской золотодобывающей промышленности я бы никогда не остался в России так надолго.
Читатели могут спросить: «С какой стати арестовали такого человека, как Серебровский?» Но я знаю, что он не единственный выдающийся человек, пропавший во время многочисленных чисток в России с 1936 года. Британский корреспондент в Москве недавно составил список по официальным источникам, куда входило более пятисот директоров трестов, фабрик и больших промышленных предприятий, разделивших судьбу Серебровского за 1937-38 годы. Американские друзья в Москве сообщили мне, что человек, сменивший Серебровского на посту директора треста «Главзолото» сам был арестован, не пробыв в должности и нескольких недель.
Лично я совершенно убежден, что Серебровский не был виновен ни в каком промышленном саботаже. Больше девяти лет я работал слишком близко к нему, чтобы в этом сомневаться. Этот человек всю душу вложил в создание треста, именно ему принадлежит львиная доля заслуг при формировании, наверное, самой эффективной индустриальной организации, из всех, что были созданы при советском режиме.
Я не скрывал в книге уверенности, что некоторые управляющие-коммунисты в промышленности были виновны в саботаже, судя по моим личным наблюдениям над происходящим на предприятиях под их контролем. Но я еще больше уверен, что Серебровский к таким мерам не прибегнул бы. Он инженер, и как настоящий инженер, питает ненависть к тем, кто портит машины или природные ресурсы.
Если это так, чему верить? Доказывает ли арест Серебровского, что все, или большинство, арестов в России совершенно необоснованны, и что Иосиф Сталин быстро расстреливает или другим способом избавляется от лучших людей, боясь возможных соперников?
Сомневаюсь, что это правильный ответ. Хотя я и уверен, что Серебровский промышленным саботажем не занимался никогда, о его политической деятельности я ничего не знаю. Он был старый революционер, не раз рисковавший своей жизнью за идею до революции, и, полагаю, мог сделать то же самое опять, если не был согласен с проводимой политикой.
Любому, кто знакомится с российской обстановкой, к этому времени должно быть очевидно, что политическая система, которую они там разработали, имеет свойство производить заговорщиков. Волевой, искренний человек, с твердыми убеждениями о том, что правильно, а что нет, — главный потерпевший при системе, которая запрещает ему выражать свое мнение или бороться за него, после того, как большинство правящей политической партии проголосовало против какого-нибудь из его убеждений.
Не знаю, были ли у Серебровского критические мысли о сталинском режиме; мне он никогда ничего критического не говорил. Но подхалимом он точно не был. Если ему что-то из происходящего не нравилось, не сомневаюсь, что он бы все сказал открыто и честно, даже с риском для себя. А нынешняя советская система не благоприятствует людям такого типа.
С моей точки зрения, как инженера, самое ужасное в исчезновении Серебровского и других таких, как он, — то, что Россия, как и любая страна, не может себе позволить терять таких людей. Если большинство людей в чем-то между собой и согласны, наверное, только в том, что хорошие мозги явно не в излишке. И для Советской России это справедливо не меньше. В мире полно посредственностей и «поддакивателей», но никогда не хватало людей калибра Серебровского.
Я близко его знал с 1927 по 1937 год. Все это время, как мне известно, он выполнял работу десятка обычных управляющих. Его невероятная энергия была особенно заметна, и особенно полезна в России, где средний инженер или управляющий мало отличается энергией. Он соединял энергию и преданность работе с еще одним качеством, еще более редким — талантом лидера.
Однажды я сопровождал Серебровского в кратком посещении группы рудников, где условия жизни и труда были чрезвычайно неблагоприятны, а управляющие вместе с рабочими попросту совершенно обескуражены. Он попросил управляющего рудника собрать людей и произнес перед ними речь. Лучшую речь, какую я когда-либо слышал. Он говорил экспромтом, безо всяких записей, и все-таки по действенности речь была не хуже, чем если бы он к ней месяц готовился. Он еще не закончил, как люди воодушевились до такой степени, что отправились в шахту и добились производительности выше всех прежних рекордов.
Я так и не смог точно узнать, что случилось с Серебровским. При нынешних советских условиях федеральная полиция может ликвидировать человека, не сказав даже его семье, расстрелян ли он или сослан в ссылку, отправлен в концентрационный лагерь или в тюрьму. Обвиняемые, при таких условиях, могут содержаться в тюрьме годами без предъявления определенного обвинения. В России нет закона о неприкосновенности личности.
Но если Серебровский жив, я уверен, что независимо от того, где он и что делает, он беспокоится сегодня о состоянии треста «Главзолото», которому отдал такую большую часть своей жизни. Даже я, уже ничем не связанный с Советской Россией и не питающий к ней особого интереса, ощущаю беспокойство о громадной организации, в которую тоже вложил частицу себя.
Серебровский — несгибаемый русский революционер, за плечами которого по меньшей мере тридцать лет напряженной и часто мучительной борьбы. Я просто американский горный инженер. Но мы вместе с ним прошли через воодушевляющее переживание, мы помогли создать огромное предприятие там, где раньше не было никакого. По этой причине я и уверен, что трест «Главзолото» занимает мысли Серебровского в тюрьме или ссылке, как частенько и мои, в своей более благополучной стране и обстоятельствах.
