Дмитрий Фурманов - Дневник. 1914-1916
Рассказывал офицер. По делам полка он остался на месте, а полк давно уже переправился в Румынию. Вечером он заходил к нам скоротать время, а так как любил певануть, то частенько и «спивалы».
У Дрисвят было гнусно. Мы стояли там зимой: вьюги, метели, высокие сугробы и непроглядная тьма. Там и днем были какие-то странные сумерки… По озеру надо было идти версты 4, прежде чем доберешься до неприятельской проволоки. А устроился неприятель таким образом: протянул рядов 6–8 проволоки и тут же, вслед за рядом, поперек всего озера выбил прорубь, а за нею новые ряды. Вот и подступись. Так простояли целую зиму безо всякого дела. Разведки, конечно, были, и часто с потерями, но смысла мы в них не видели никакого. Часто в пургу закружишься и не знаешь, куда идти: где уж тут «языка» достать. Одному товарищу-офицеру было поручено принести во что бы то ни стало хоть пол-аршина неприятельской проволоки. Ночь была чернее смолы. Он сразу же сбился, солдаты растерялись, и они втроем уже только на заре кое-как нашли свою часть. Так что же он сделал? Взял свою проволоку и представил. Поверили – тем и дело кончилось. А дело ведь грозило позорной смертью, если б открылся обман. Да и недолго жил он после того: ранней весной поднялся он наблюдателем на аэроплане. Перед наступлением надо было окончательно выверить неприятельские места. Навстречу, значительно выше, летел чужой аэроплан. Когда сравнялись, верхний отчаянно стал бить из пулемета и, по-видимому, что-то пробил у нашего, потому что сейчас же там показался дымок: это вспыхнул бензин. В это мгновение мы увидали, как в воздухе распласталось человеческое тело: охваченный ужасом офицер выбросился за борт, а обгоревшего и разбитого летчика нашли за 10 верст, на луговине – он до последней минуты не терял надежды принизиться вовремя и сгорел за рулем, А бедный офицер расколотился о те самые окопы, в которых зимовал долгие месяцы…
Помню одно наступление – жестокое, бессмысленное. Был отдан приказ наступать в одиночку. А окопы наши и вражьи были по склонам, так что бежать приходились по оврагу. И как только показывалась спина выползавшего из окопа солдата, оттуда открывали жаркую нещадную пальбу. Так погибли все мои люди, остался одни старик. «Полезай, – говорю, – и ты». А он крестится и шепчет что-то непонятное. «Иди, – говорю, – иди, старик, ничего не поделаешь». И он пополз. У меня холодно было на сердце. Через минуту я услышал его отчаянный крик. Было видно, что он снова ползет в окоп, но враги заметили и новым залпом прибили его на месте.
Из моих 80 человек только четверо были ранены и остались живы, остальных похоронили. Жестоко было, а главное, бессмысленно. Нам-то ясно было, что в одиночку наступать безрассудно, к тому же и без артиллерии, а оттуда, издалека, приказывали свое.
И мы были бессильны. Так во всех смежных частях перебили почти всю силу.
Примечания
1
В совокупности (лат.).
2
За и против (лат.).
3
Вероятнее всего, высокоблагородие.
4
Записано Дм. Фурмановым со слов солдата. (Примеч. оригинала.)
