Игорь Голомшток - Воспоминания старого пессимиста. О жизни, о людях, о стране
Нина в силу каких-то непонятных мне идей, крутящихся в ее голове, на развод не согласилась. Так мы с Флорой и живем во грехе.
Вместо заключения: о пользе пессимизма
В наши нелегкие времена достаточно быть пессимистом, чтобы прослыть пророком. Пророком, правда, я не прослыл, но в политическом отношении мои самые мрачные предчувствия и предположения всегда оправдывались. Я не был ни ленинцем, ни сталинистом, я не верил ни в социализм с человеческим лицом, ни в демократию как в панацею от всех социальных зол и несправедливостей мира сего, я не был очарован политизированным демократическим движением, не верил в оттепель 1960-х и в перестройку 1980-х, понимая, что в России все и всегда возвращается на круги своя. Я не разочаровывался, потому что мой пессимизм оберегал меня от очарований. И на старости лет бессонницей я не страдаю, сплю спокойно и совесть меня не мучает, как многих моих современников, переживающих ошибки своей молодости.
Пессимистам жить трудно, зато умирать легко.
Лондон — Амстердам. 2009–2012.
Примечания
[1]
Фомин за ряд убийств намотал на себя такой срок, что терять ему уже было нечего: при отсутствии смертной казни он мог убивать и дальше. Закон о смертной казни на Колыме то отменялся, то снова вводился. На политических этот закон не распространялся — их расстреливали независимо от его наличия или отсутствия.
[2]
См. Об этом статью А. Синявского “Белый Эпос”, опубликованную в сборнике “Аполлон”, и мой альбом “Лагерные рисунки Бориса Свешникова”, изданный в 2000 году московским “Мемориалом”.
[3]
В 1980 году о. Дмитрий Дудко был арестован по обвинению в антисоветской деятельности, в тюрьме написал покаянное письмо, был прощен и начал выступать в духе русофильского православия вплоть до объявления Сталина верующим христианином, по-отечески заботящимся о России. Когда умирал Андрей Меньшутин, он отказался исповедоваться этому священнику. “Нельзя делать вид, что ничего не было”, — были его слова перед смертью.
[4]
Grahаm Greene. Getting to Know the General, 1985, p. 179.
[5]
Дольберг Александр Максимович. Мой друг еще по МГУ. В 1956 году бежал из СССР, был приговорен заочно к пятнадцати годам лагерей. В эмиграции жил в Лондоне.
[6]
неверные шаги, ошибки (фр.) (ред.).
[7]
Кишилов Николай. Наш московский друг. Работал реставратором иконописи в Третьяковской галерее. В конце 60-х годов женился на француженке. Жил с семьей в Париже.
[8]
Кудряшов Олег. Один из самых одаренных московских графиков. В 1974 году вместе с женой и сыном эмигрировал по еврейской линии.
[9]
Сэр Роналд Пенроуз, художник, патриарх английского искусствознания, друг и первый биограф Пабло Пикассо, основатель Центра современного искусства в Лондоне.
[10]
Р.Б. Климов — известный московский искусствовед, с которым мы дружили с конца 1950-х годов.
[11]
Синтаксис, 1994, № 34, с. 200–202, 206.
[12]
Не могу удержаться, чтобы не высказать свое отношение к распространившемуся сейчас по всему миру антикурительному психозу. Случай с Синявским — не единственный на моей памяти. То же произошло с Борисом Шрагиным и с еще одним моим знакомым: инфаркт — запрет курения — рак легких. У меня тоже лет девять назад был тяжелый инфаркт. Выписываясь из больницы, я спросил у лечащего врача: что относительно курения? «Одна сигарета вас убьет», — мрачно ответил он. Дома я решил попробовать и зажег сигарету. С тех пор курю, и вот — живу.
