Сирил Паркинсон - Жизнь и времена Горацио Хорнблауэра, знаменитого героя морских романов С.С. Форестера
Почему же в Алжире должна была разгореться битва? Главным фактором было то, что берберские государства, как это было известно Хорнблауэру еще с детства (см. стр. 205) и в чем ему предстояло убедиться в первые годы его морской службы (см. стр. 115), все еще жили морским грабежом и имели неприятную привычку обращать в рабов всех пленников, захваченных ими в стычках с малыми христианскими государствами Средиземноморья. Во время войн с Наполеоном британский Средиземноморский флот часто оставался без единого европейского союзника и зависел от Алжира, Туниса, Орана и других мусульманских портов в качестве источников снабжения водой и продовольствием. Пока война продолжалась, на пиратские привычки этих «союзников» приходилось смотреть сквозь пальцы. Когда же война закончилась, эти пираты стали не нужны, и на Британию оказывалось давление, чтобы навести порядок в тех водах. Англия ввела запрет на работорговлю неграми в своих владениях еще в 1807 году и спустя восемь лет настаивала, чтобы участники Венского конгресса последовали ее примеру. Однако эти «гуманные» призывы были встречены холодным вопросом: почему британская сторона столь заботится только о черных рабах? Ведь на североафриканском побережье к тому времени было достаточно и белых рабов, однако Англия до сих пор не предпринимала никаких мер для их освобождения. Если бы британцы вели себя более последовательно в этом вопросе, то, возможно, их аргументы имели бы больший вес. В результате лорду Эксмуту, главнокомандующему на Средиземном море, было поручено посетить берберские государства и организовать освобождение белых невольников. Он сделал это весной 1816 года, действуя лишь в качестве посредника в интересах государств, которые согласны были внести за своих граждан запрашиваемый выкуп. Таким образом, он посетил Алжир, Тунис и Триполи, заключив со всеми этими державами род некого договора. Затем он вернулся в Англию, и 24 июня его корабли бросили якорь на Спитхедском рейде. За его убытием из берберских государств незамедлительно последовала резня итальянских рыбаков у Боны, в Алжире. Поскольку другие европейские государства были далеко не удовлетворены заключенными договорами, английский Кабинет решил вновь направить Эксмута в Средиземное море, но уже с другими инструкциями. Ему было сказано преподать дею Алжира хороший урок — главным образом для того, чтобы произвести впечатление на представителей европейских дворов, собравшихся к тому времени в Окс-ла-Шапелье. Таким образом, решение о бомбардировке Алжира уже было принято в Лондоне и должно было быть реализовано в любом случае, даже если бы дей был абсолютно искренен в своих извинениях и представил бы этому весомые доказательства. Предстоящая операция была опасной, поскольку английским пушкам, находящимся на деревянных кораблях, должны были противостоять алжирские, установленные на каменных бастионах. Однако у Эксмута было то преимущество, что он успел предварительно детально изучить укрепления и знал все проблемы, так сказать, изнутри. Таким образом, его флот был сформирован и снабжен для выполнения вполне и заранее определенной миссии. Эксмут с самого начала знал, что будет делать. Алжирскому дею повезло гораздо меньше, так как он все еще предполагал, что находится с англичанами в более или менее мирных отношениях.
Во время назначения Хорнблауэра, лорд Эксмут все еще находился в Порстмуте, пытаясь набрать команды для своих кораблей. Хорнблауэр представился ему 3 июля и был сразу же захвачен вихрем бурной деятельности. Все, необходимое для экспедиции, должно было быть погружено на корабли в кратчайшие сроки. Лорд Эксмут оставил Хорнблауэра распоряжаться всем этим процессом, а сам вернулся в Лондон для дальнейших консультаций с лордами Кэстльро, Сидмутом и Мелвиллом.
Горацио предстояло многое сделать, и не последним в списке его обязанностей было вежливо отказывать офицерам, надеявшимся получить должность на эскадре. Все же он воспользовался своим влиянием, благодаря которому молодой мистер Хорнблауэр был принят на вакантную должность сигнального лейтенанта при штабе. Именно благодаря письму, написанному последним своему отцу, мы можем оценить всю полноту картины той деятельности, в которую с головой погрузился капитан лорд Хорнблауэр.
«Королева Шарлотта»,
Спитхед, 6-е июля, 1816
Мой дорогой сэр!
Я надеюсь, что дома у нас все хорошо и все здоровы так же, как и я сам. Я пишу это письмо с флагманского корабля лорда Эксмута, на котором он держит свой флаг с момента выхода из Бойна, и рад сообщить вам, что я назначен сигнальным лейтенантом на вакансию при штабе. Надеюсь, я не выдам никакой военной тайны, если сейчас сообщу, что мы отправляемся в Алжир, о котором вы так много могли слышать из газет, которые так громко ругали нашего адмирала за то, что в свое предыдущее пребывание в этих водах он не вступил в сражение с деем. Наш кузен Лорд Хорнблауэр назначен капитаном флота и именно благодаря ему я и занимаю свою теперешнюю должность. Это просто удивительно, сколько всего нужно сделать, прежде чем флот выйдет в море. Особое внимание уделяется пушкам, поскольку артиллерия — старый конек нашего адмирала, и все, что ее касается, отрабатывается до мелочей. Устанавливаются новые пушечные прицелы, испытываются новые карронады и вместо тросов заводятся цепные крепления. Мы также должны загрузить оборудование для ракет Конгрива, которые будут использоваться морской пехотой, и дополнительные заряды, которые пойдут на практические стрельбы. Лорд Хорнблауэр попал в свою родную стихию, и буквально разрывается между кораблями, доками и верфью, успевая при этом обнаружить любой дефект и тут же найти средство для его устранения. Он обычно весьма краток, когда отдает приказы, но все мы зато хорошо знаем, что именно следует делать, кому и когда именно. Мне придется много работать, чтобы оправдать мое новое назначение, но как раз этого я и хочу. Мои друзья по службе, которых я встретил на суше в Портсмуте, завидуют мне, потому что я буду драться в настоящей генеральной битве, а они, возможно, не будут иметь такой возможности до самого ухода в запас.
Не беспокойтесь обо мне, так как эти арабы ничего не смыслят в артиллерийском деле и чаще мажут, чем попадают в цель. Передавайте приветы от меня Пенелопе, Сарре и Джону. Как жаль, что бедняга Ровер умер почти сразу вслед за дедушкой. Мои поцелуи матушке и сестрам.
Остаюсь, мой дорогой отец,
Вашим любящим сыном —
Дж. Хорнблауэром.
