Стюарт Каган - Кремлевский волк
Хрущев на этом не остановился. Он даже вызвал Шелепина, своего сторонника, с дополнительной информацией, добавив, что при необходимости они вынесут этот вопрос на съезд. Шелепин объявил, что в его распоряжении имеются документы, доказывающие, что Молотов и Каганович вместе санкционировали аресты и расстрелы многих коммунистов.
- Многие из которых были вашими друзьям!, - размахивал бумагой Шелепин. - Когда Якир
написал прошение о помиловании, Сталин начертал «подлец и проститутка», Ворошилов
добавил «абсолютно верное определение», Молотов поставил свою подпись, а Лазарь Моисеевич дописал: «Этот предатель, эта сволочь заслуживает только одного - расстрела».
Лазарь взглянул на Ворошилова. Тот опустил глаза. То, что Якир действительно работал на заграницу, и лично на товарища Троцкого, и сам признал это без всякого давления, уже не имело значения. Лазарь сразу понял, что произойдет. Ворошилов всегда его поддерживал, а теперь он перейдет на сторону Хрущева. Это было ясно. Кто следующий? Он перевел взгляд на Булганина. Николай нервно вертел карандашом, постукивая им по столу. Лазарь снова услышал голос Хрущева:
- Безжалостность Лазаря Моисеевича не знала границ. Когда он прибыл в Иваново-Вознесенск, Сталину им была послана телеграмма: «Первое знакомство с обстановкой показывает, что секретарь обкома Епанчиков подлежит немедленному аресту. Начальник отдела пропаганды Михайлов тоже должен быть арестован». Затем пришла вторая телеграмма: «Более тщательная проверка установила, что троцкистское влияние проникло во все области общественной жизни - промышленность, сельское хозяйство, здравоохранение, торговлю, образование. Областные организации и партийный обком в значительной степени оказались наводненными троцкистскими элементами».
Никита повернулся в сторону Лазаря. В его глазах играл зловещий огонь.
- Получив согласие Сталина, Лазарь Моисеевич уничтожил Ивановский Обком. Все его обвинения оказались сфабрикованными. - Хрущев поднял кулак. - А когда Лазарь Моисеевич стал Комиссаром путей сообщений, на железнодорожных работников обрушился шквал арестов. Речь товарища Шверника тому свидетельство. Лазарь Моисеевич лично выносил приговоры ни в чем не повинным людям и призывал партийных активистов выявлять в своих рядах врагов и нещадно бороться с ними. На собрании железнодорожных активистов 10 марта 1937 года он сказал: «Нет такого участка на железной дороге, где бы ни орудовали троцкисты. Они глубоко проникли во все звенья железнодорожного транспорта».
Тогда, Лазарь лучше всех знал, что это была истинная правда, но теперь это уже не играло никакой роли. Игра была уже совершенно другая, и это было благодаря предательству Хрущева, который предал не только Сталина, не только их, своих бывших товарищей, но всю свою страну, весь советский народ. Теперь он будет ездить в советском «Шевролете», его сын будет жить в Америке, а советские дети в школах будут учить, как несправедливо обидели дядю Троцкого, будут жевать жвачку, пить «кока-колу» и будут смотреть западные фильмы, в которых их будут учить «сексу, пьянству, наркотикам и как предавать свою родину. Это было началом ужасного конца.
Лазарь посмотрел на стопку документов лежавшую у левой руки Хрущева. Затем он посмотрел вокруг, на других членов. Он думал, что пришел на заседание, где большинством голосов будет свергнут Хрущев. А что получилось? Хрущев продолжал говорить, и люди молча слушали его, а время шло, а Хрущев все говорил и говорил. Лазарь почувствовал, что он теряет почву под ногами. Энергия и силы покидали его.
- Как он недооценивал этого толстяка-коротышку! - Подумал Лазарь.
Он посмотрел на Молотова. На лице Молотова была маска стоицизма. Молотов отлично понимал, что происходило. Затем Лазарь перевел взгляд на Маленкова. Он перестал быть «Большим Георгием». Казалось, Маленков растерял всю свою представительность, и был похож на сдувшийся шар. Булганин пассивно сидел, это было в его духе. Лазарь старался нащупать поддержку среди своих «друзей». Но все отводили от него глаза. Когда-то они все были у него в зависимости и подчинении. Теперь эти люди совершенно отвернулись от него. Они проталкивали нового «вождя» и топили старого. Они тоже знали, как надо выживать в этом мире. «Всякая власть продается», - подумал Лазарь. Он почти перестал слышать, что происходило вокруг. Обвинения в адрес Лазаря сыпались со всех сторон.
- Лазарь Моисеевич обычно говорил: «Мы боролись и свершили революцию, чтобы рабочим и крестьянам жилось лучше». А на самом деле он насмеялся над партией и советскими рабочими, которые стали бояться собственной тени.
- Лазарь Моисеевич делал все, чтобы ухватить власть и пользоваться ей. И он убеждал себя и других, что этим приносил пользу государству.
- Лазарь Моисеевич несет ответственность за смерть двадцати миллионов русских!
Лазарь взглянул на Хрущева. Как меняется время! Лазарь вытащил Хрущева из грязи, помог ему встать на ноги, проталкивал и защищал его. И что он получил в благодарность? Видимо, он слишком хорошо его учил. Ведь не зря говориться: «Сколько свинью не отмывай, она все равно вымажется». Теперь же Хрущев показывал на него своим толстым, коротким пальцем:
- Ваши руки запачканы кровью наших партийных вождей и бесчисленного числа невиновных большевиков!
Лазарь не выдержал, он вскочил и ударил кулаком по столу:
- Ах, ты, курва! Сукин ты сын! Да ты же всегда был при мне! Ты выполнял приказания, и сам давал их. Пи-да тебя родила. Ты сам весь в крови!
Хрущев расплылся в улыбке - все! Он заставил Лазаря оправдываться, а это значит, что Лазарь проиграл. Он подождал, пока Каганович успокоился. Все притихли. Лазарь тяжело дышал. Он стоял с багровым лицом, вздрагивая всем телом. Молотов потянул его за рукав. Он опасался, что у Кагановича не выдержит сердце. Наконец, Лазарь присел. В груди у него все горело. Все посмотрели на Хрущева.
- Да, у меня тоже руки в крови. Но это не одно и то же. Я только выполнял ваши приказы!
Хрущев намеренно сделал ударение на слово «ваши».
- Неужели мне надо напоминать, что в то время я даже не был членом Политбюро. Поэтому я не несу ответственности за эти решения. Но…
Хрущев больше даже не смотрел на Кагановича. Наоборот, он театрально обвел взглядом комнату. Сейчас он вобьет последний гвоздь в крышку гроба…
- Но вы - несете! - Отчеканил Хрущев.
Несколько дней Лазарь жил как в кошмарном сне. Каждую минуту он ожидал ареста. Что ему было делать? Он хотел выговориться, поговорить с кем-то, но слушателей не осталось. Хрущев разбил их наголову. Вопрос был о том, будет ли Хрущев их давить. Лазарь знал, что его ждет участь Берии.
