Василий Скоробогатов - Берзарин
Одер. 16 апреля, 5.00. Сигналом для атаки — об этом берзаринцы знали — послужит столб света в небесах. И вот люди на переднем крае увидели… В небо ударил зенитный прожектор; там, в своей высшей точке, сноп света на мгновение замер в неподвижности, затем резко упал вниз. И тут то, что называлось относительной тишиной, провалилось в тартарары, в нее врезались команды: «Огонь!», «Огонь!», «Огонь!»
И многие тысячи орудий и минометов ударили по врагу. Сверкали тысячи и тысячи белых молний, били волны оглушительных взрывов. Старые воины, знавшие Сталинград, услышали вой легендарных «катюш». Авиация стала непрерывно наносить удары по врагу с воздуха.
Такой мощный огонь продолжался на протяжении тридцати минут. Немецкие позиции молчали. Немцы тоже следовали своему тактическому приему — не открывать огня до начала атаки. Но сколько может продолжаться артподготовка? На Магнушевском плацдарме артподготовка длилась три часа. Был ли смысл продолжать артобстрел позиций врага, если не выявлены огневые точки? Большой вопрос. Жуков решил бросить людей в атаку. Помочь нашим бойцам в этой атаке должно новое жуковское оружие — мощные зенитные прожекторы.
В воздух взвились тысячи разноцветных ракет — они толкнули людей в бой. И сразу же на фашистов с небес вместе с тучами обломков и пыли обрушилась грозная неожиданность. Над вражеской линией обороны вспыхнули бесчисленные сверхяркие лучи огней. При неслыханной доселе артиллерийской канонаде на траншеи, бетонные укрытия, бронеколпаки обрушился невыносимый для глаза свет, он превращал человека в слепца. Адский огонь артиллерии, минометов, «обрабатывающих» вторые, третьи линии обороны, был воспринят противником как ввод в действие нового вида оружия. Полыхая на земле и в облаках, свет поглощал пространство. Гитлеровцы некоторое время ничего не могли понять, проводная связь у них исчезла, радиосвязи не стало. Шквал огня и металла не давал немецким офицерам и генералам возможности принять меры к восстановлению управления.
В послевоенных сочинениях гитлеровских генералов можно найти донесение командира дивизии «Мюнхеберг» в штаб обороны Берлина 16 апреля. В нем говорится: «По нам открыт адский огонь. Связь с войсками потеряна… Непонятный мощный свет… Что такое — не определили. Может быть, новый вид оружия, может быть, химия».
За какие-то минуты снаряды перепахали все, что было приспособлено к обороне. Тысячи солдат и офицеров врага на какое-то время потеряли способность к действию, внезапность случившегося парализовала их. Они видели в окопах и блиндажах лишь мертвых и раненых. Ворвавшиеся в окопы русские штыками и гранатами «убедили» уцелевших врагов: «Здесь всё кончено!»
Одерский укрепленный район у Кюстрина был сокрушен, в образовавшиеся бреши рванулись по всему фронту несколько тысяч танков и самоходных орудий, за ними поспешила пехота.
Зееловские высотыВражеские войска откатывались к Зееловским высотам. За ними следовали танковые армии генералов М. Е. Катукова и С. И. Богданова. Но… Зееловские высоты, у которых врагу удалось остановить наши войска, представляли собой естественный рубеж, господствующий над местностью. Наши войска достигли его к полудню. И стало ясно, что этот «замок Берлина» так запросто взять нельзя. Наши войска с рассвета находились непрерывно в бою. А здесь — свежие фашистские войска, укрывшиеся за железобетонными нагромождениями, оснащенными всеми видами современного оружия.
Завязался ранее невиданный кровопролитный бой. На этом рубеже сражение шло на протяжении двух суток.
Происходили жестокие схватки и в небе, где над войсками 5-й ударной армии действовали истребители корпуса Евгения Яковлевича Савицкого — только за один день они уничтожили полсотни «мессеров» и «фоккеров». Берзарин пригласил к себе на КП шифровальщика Николая Аверина и распорядился послать Савицкому телеграмму следующего содержания: «Прошу объявить благодарность летчикам вашего корпуса, отлично действовавшим в сложных метеорологических условиях при обеспечении войск и переправ через Одер. 16.04.45 г.»[66].
Ценой огромных потерь в живой силе и технике утром 18 апреля Зееловские высоты были взяты.
До конца жизни маршал Г. К. Жуков переживал за то, что к взятию Зееловских высот наши войска оказались недостаточно подготовлены. Однако 5-я ударная армия со своими задачами здесь вполне справилась. Эта гряда высот вдоль левого берега старого русла Одера коснулась лишь левого фланга нашей армии. А на левом фланге находился 9-й стрелковый корпус, куда входила 248-я дивизия. Зееловские укрепления преодолел 905-й полк Д. Т. Филатова. В ночном бою, на 17 апреля, 905-й полк овладел сильным опорным пунктом на северо-западных скатах Зееловских высот. Героями этого штурма были капитан Шахалиев, лейтенант Шульц, старшина-артиллерист Симоненко, рядовые Тулин, Русов и др.
Тяжелый кровопролитный бой вели воины 301-й дивизии, с которой взаимодействовали части 295-й дивизии. Активно штурмовала врага 94-я гвардейская дивизия. Генералы Берзарин и Боков находились в зоне сражения. Они поощрили отличившихся[67].
При военном совете 5-й ударной армии от газеты «Правда» был аккредитован журналист Яков Иванович Макаренко. Яркие, живые репортажи, очерки и корреспонденции о ходе сражения на Берлинском направлении давали читателю зримое представление о событиях.
Вот строки одной из публикаций о встречах военного корреспондента Якова Макаренко с командармом 5-й ударной армии:
«Генерал Берзарин постоянно находился среди наступающих. Его открытый газик, на котором он обычно ездил в период боев, пробирался в самые передовые подразделения. Солдаты узнавали генерала по черной казачьей бурке, которую он обычно носил, и седым, выбивающимся из-под серой папахи кудрявым волосам, и с еще большим упорством штурмовали вражескую оборону.
…Берзарин командовал войсками этой же армии во время осуществления Ясско-Кишиневской операции, а также Висло-Одерской. Рука вдумчивого, опытного генерала чувствовалась здесь.
Несмотря на занятость, Николай Эрастович уделил правдисту несколько минут».
О том, как развиваются события, журналист знал из бесед со штабистами. Но ему хотелось услышать информацию от самого командарма. Журналист сообщает в своем репортаже:
«После обычных приветствий и обмена несколькими дружескими фразами генерал завел речь о характере боев за Берлин, их особенностях и отличии».
— Наверное, я не ошибусь, если скажу, — сказал Николай Эрастович правдисту, — что в Берлинском сражении проявились с самой лучшей стороны наиболее сильные черты нашего военного искусства. Четкое взаимодействие сил и средств, внезапность нанесения ударов, непрерывность наступления, гибкость и смелый маневр, сосредоточение усилий на решающих направлениях получили блестящее подтверждение и дальнейшее развитие.
