Артем Драбкин - Я дрался с асами люфтваффе. На смену павшим. 1943—1945.
На Лавенсаари я успел сделать вылетов 8—12. Как-то раз мы тройкой потопили сторожевой катер около финских берегов. Об этом тогда писали в газете «Страж Балтики» или «Летчик Балтики». Там было и про меня написано: «Последнюю атаку сделал младший лейтенант Рязанов, и катер пошел ко дну... »
Мы ходили на разведку и встретили этот катер. Ведущий показал — атакую. Они первые зашли, я последний, а, к слову, по земле стрелял первый раз. Я включил, чтобы все четыре пулемета стреляли, и открыл огонь. Вижу, снаряды перелетают, и начал дожимать самолет, что на самом деле очень опасно. Смотрю, снаряды уже попадают по палубе — значит, нормально.
Это опять пример моей неопытности в то время. Ведь что случись, так могли просто сказать, что я отстал от группы. Рассуждая сейчас, я, конечно, понимаю, что это была только неопытность: ну какой дурак будет отставать на чужой территории?! Один. Зачем? Моя группа была уже далеко — я их еле-еле видел. Промазал — ну и черт с ним! Ведь в это время меня могли запросто сбить. Потом, конечно, я своих догнал. Тогда ведь как думали: раз отстал — значит, умышленно, побоялся чего-то.
19 апреля 1943 года рано утром мы полетели на штурмовку кораблей противника. Я держался за ведущим, была сильная облачность. Все внимание было сосредоточено на соблюдении курса. Внезапно меня атаковал «мессер», и, обернувшись, я увидел его — не помню, на каком расстоянии, но этот момент я запомнил очень хорошо. Он был очень близко, летчика я видел в лицо, оно показалось мне крупным, уже немолодым... Я смотрел, как винт «мессершмитта» вращается все медленней и медленней — он его «прибрал», наверное, боялся столкнуться со мной. Помню, кок винта у него был то ли желтый, то ли красный...
Когда он ударил, левая створка р-р-раз — откинулась (на И-153 створки такие есть), перкаль на левой стороне плоскости вся свернулась, полетели стекла с приборной доски. Я получил два ранения в ногу, перебило осколками пальцы на руках — один из них так и не вынули, и до сих пор он иногда немного вылазит и царапается...
Я успел сбросить бомбы, по радио передал, что атакую «мессера», потом сразу отворот небольшой сделал и сразу, чтоб не потеряться, повернул обратно. В этот момент выскакивает «мессер», я цепляюсь за него плоскостями, и мы оба падаем. Мне удалось вывести машину из штопора у земли, и ведущего своего я уже не видел — во-первых, погода была дрянная, да и связь тогда была плохая, в основном шумы только слышали. Набрал высоту от воды, приборов и компаса у меня не было. Я в такую погоду не ориентировался, и для меня найти остров не представлялось возможным.
Я увидел проблеск солнышка. Знал, что в ту сторону — наши, а вокруг с одной стороны финны, а с другой — немцы. Лететь на восток, в сторону солнца, — это, значит, к нашим. Подлетая к какому-то острову (я его не опознал), встретил два истребителя. Поначалу думал — «мессера», но они приветственно покачали крыльями, и повели в Лебяжье. Эти «лагги» сопровождали «илов», которые тоже наносили удары по кораблям. Если я не ошибаюсь, один из летчиков на «лаггах» был Сашка Ляпушкин.
Когда мы подошли к аэродрому, смотрю, на посадку заходят «илы», «лагги», ну я и вклинился в эту катавасию. А зенитчики в то время знали, что у финнов есть наши «чайки» — часто туда прилетали. Они, видимо, как раз так и подумали насчет меня — начали обстреливать. Я смотрю: разрывы снарядов везде... Что за черт? Почему стреляют? Я стал снижаться, чтобы показать, что я все-таки свой, покачал крыльями, выпустил шасси и начал заходить на посадку. Все это в спешке происходило: и стреляют по мне, и самолет разбитый, и кровь течет... такое состояние было, что...
Где-то на высоте 20—30 метров почувствовал, что руль уже не действует — перебит, подбили меня окончательно. Вот уже полоса, а у меня прибор скорости не работает, ну и опыта мне не хватило. Если бы сейчас была такая ситуация, то я, конечно, «на газу» сел бы, а тогда я обороты прибрал и потерял скорость. Самолет «клюнул», зацепился за какие-то бугры и разбился. Меня выбросило из кабины, ну а дальше я уже потерял сознание. Человек, который видел мою аварию, — начальник штаба, в это время в столовую шел и потом написал статью в газету.
О случае с «мессером» я никому никогда не рассказывал. Во-первых, не было никаких подтверждений. Ведущий, с которым я летал, прилетел в полк и доложил о моей гибели, и никто ко мне в госпиталь потом не приходил. Не говорили мне и о судьбе моего самолета, никто, конечно, его не обследовал, все подумали, что самолет этот разбит и все ранения, полученные мной, произошли при аварии, а не от атаки вражеского истребителя. Ко мне никто тогда не приходил разбираться, что же на самом деле произошло, а то я бы тогда открылся, рассказал бы, как бой протекал. [Александру Ивановичу, видимо, не сообщили обстоятельств боя, поскольку по документам бой описан достаточно хорошо. В соответствии с оперативной сводкой шВВС КБФ № 208 пять И-153 71-го иап КБФ, ведомые ст. лт. Федором Киринчуком, вылетели на бомбоудар по кораблям противника в районе банки Вигрунд и в 8:00 были атакованы, как сообщается, тремя (sic!) Ме-109. Рязанов на подбитом в бою самолете не нашел своего аэродрома, закрытого туманом, направился на аэродром Борки и, не дав сигнала «я свой самолет», был обстрелян своей ЗА. Не дотянув до аэродрома 2-3 км, самолет упал на береговую черту Финского залива и считался разбитым от боевых повреждений.]
Лежал в госпитале, известий фактически никаких, только врач вэвээсовский приезжал. Содержание в госпитале было нормальным. А о войне мне и не надо было говорить, у меня было такое состояние, что я даже иногда сознание терял. Медсестра практически просто На основе оперативной сводки и донесения № 052 от 21.05.43 на официальный счет ВВС КБФ был отнесен сбитый в том бою Ме-109. Интересно, что изначально победа была записана на всю группу летчиков - мл. лт. Киринчука и сержантов Жучкова, Тристана, Рустамова и Рязанова, однако в документе все фамилии, кроме ведущего группы, были позже перечеркнуты, и соответственно она считалась как личная (Киринчука).
Попытка установить личность вражеского летчика, подбившего самолет Александра Ивановича, определенного ответа не дала. Участие в бою немецкого самолета практически исключено, поскольку немецкая авиация в тот период над Финским заливом не действовала (и в финских документах, фиксировавших полеты люфтваффе в этой зоне, таких данных нет), к тому же ни II./JG 54, ни Stab./JG 54, имевшие на вооружении истребители ФВ-109, не заявляли воздушных побед и не несли в тот день потерь.
С финской стороны детальное ознакомление с действиями эскадрильи LeLv 34, вооруженной «мессершиттами», ясного ответа не дало (беглый взгляд на заявки побед и потери финских ВВС сразу дает отрицательный результат). Два самолета 1-го отряда после полудня производили облеты матчасти продолжительностью 10 минут и могут быть исключены из рассмотрения. Третий за день вылет был выполнен на разведку погоды по маршруту Утти - Гогланд - Утти (взлет в 6:55) одиночным Bf 109 вянрикки Мауно Кирьенена. И хотя этот летчик на данный момент более всего подходит к сведениям с нашей стороны, как утверждается, Кирьенен вернулся на аэродром вскоре после взлета, повернув из-за плохой погоды еще над Коткой.
