Яков Резник - Сотворение брони
Не прошло и часа, как сыновья, дочери и старший зять, технолог Декабрев, явились к родителям на семейный совет: что ответить Игорю?
Гудела квартира. Прикидывали, на кого оставить самых маленьких.
— На меня, конечно! — настаивала Ольга, забравшаяся на диван и руками прикрывшая свой на седьмом месяце беременности живот.
К Ольге подсел Декабрев:
— Нет, Оленька. Лучше мне остаться, к моим двум еще четырех — справлюсь, моя мать днем за детьми присмотрит, я — вечером.
— Да справимся без тебя, не бойся. Поезжай! Это как раз по пути в Ялту! Пора тебе подлечить легкие.
Хотя и вытянулся немного за восемь лет Декабрев да из слесаря сделался технологом механического цеха, дипломированным инженером, в семье и среди заводских друзей его все еще называли Васей-маленьким, как в тридцать третьем, когда он с Толей Федоровым собирал первую на Уралмаше машину — пушку Брозиуса.
А вот он и сам, Толя Федоров, ныне Анатолий Иванович, начальник сборки. Присел на стул, послушал семейный спор и голос подал:
— Чего спорить, если с отпусками еще нет ясности! В понедельник выясним, кого могут отпустить в июле, — тогда и решать будем.
— Так оно, — кивнул Влас Никитич, — Но между собой-то зараньше надо наметиться. А послезавтра уточним.
— Давайте-ка, спорщики, к столу. — Дарья Дмитриевна внесла из кухни самовар.
Они пили чай, шутили, смеялись, а до первого боя оставалась всего одна рабочая смена…
2В блиндаже Жезлова радист непрерывно и безуспешно вызывал штаб дивизии. В аппарате завывало, посвистывало, булькало. Временами в мешанину звуков врывалась высокомерная, четкая, как барабанный бой, немецкая речь. Было десять утра — шел седьмой час войны. Радист дергался от бессилия изгнать ненавистную речь и повторял охрипшим голосом свои позывные: «Орел»… Я — «Кукушка». Как меня слышите? Прием…»
Восстановить телефонную связь с дивизией оказалось невозможным: диверсанты ночью свалили столбы навесной линии и добрались до кабельной. Танк, направленный на поиски штаба дивизии, наткнулся на уходящих на восток жителей: городок, где находился штаб, на рассвете занял авиадесант немцев. На обратном пути экипаж подобрал в лесу раненого лейтенанта из соседнего полка, тоже лишенного связи с дивизией. Лейтенант на мотоцикле добирался к Жезлову за помощью — его полк немцы застали врасплох.
Жезлову не нужно было спрашивать лейтенанта, почему так произошло. Он знал: там, в соседнем полку, как раз в последние дни затеяли текущий ремонт семнадцати БТ и Т-26. Пока дежурные подняли командиров по боевой тревоге, пока те под бомбежкой бежали четыре километра из местечка, где они жили, лесом к своим подразделениям, к полку уже подходили немецкие танки.
Здесь, на участке Жезлова, немцы тоже попытались на рассвете сунуться, но сразу же отошли, наткнувшись на прочную оборону: Жезлов после первой же сброшенной бомбы поднял тревогу и вывел танки на боевые позиции. Хорошо, что командиры никуда в последнее время не отлучались, жили тут же, в лесу, рядом с экипажами. А устаревшие, изношенные машины — они были и у Жезлова до прибытия эшелона «тридцатьчетверок» — ремонтировались еще зимой по строгому графику очередности, и все они, не говоря уже о новеньких Т-34, находились в боевой готовности номер один, с боевыми снарядами в нишах корпусов.
Время шло, и надо было что-то предпринимать. Отсутствие связи с командованием в течение почти семи часов давало право Жезлову принять самостоятельное решение. Но какое? С минуты на минуту можно было ждать новой немецкой атаки. А там, в нескольких километрах к югу, истекал кровью окруженный полк…
— Вызовите командира второй роты! — приказал Жезлов адъютанту.
Тот выбежал из блиндажа.
— Разрешите со второй, товарищ полковник! — попросил Игорь. — Механиком-водителем…
— Послал бы тебя, но телеграмма!
Телеграмма… Игорь даже забыл о ней.
В субботу днем нарочный из штаба дивизии доставил в полк копию телеграммы директора Южного завода на имя командующего округом Павлова и приказ генерала обеспечить вылет Мальгина с гродненского аэродрома не позднее 22 июня. «Что за спешка? Не заболела ли Галя?..» — беспокоился Игорь, не находя другой причины для срочного вызова.
До захода солнца Игорь находился с механиками на танкодроме. Распрощался с ними, когда ответил на все вопросы, дал последние советы. Оставалось утром надеть гражданский костюм вместо военного обмундирования, которое ему выдали в полку, и — на аэродром. Фрол Петрович хотел проводить его до Гродно — выходной день обещал быть не очень загруженным у полковника.
И вот он — «выходной»…
— Не откажите, товарищ полковник! Я же военнообязанный, старшина запаса.
— Драться приспичило, мало тебе Испании! Сообрази: от того, сколько твой завод будет давать «тридцатьчетверок», сейчас зависит слишком многое.
— Без одного испытателя завод не уменьшит выпуска танков. Там есть кому заменить меня.
Жезлов не мог не выполнить приказания командующего, но и расставаться с Игорем не хотел. И тот это чувствовал.
— Отпустите, товарищ полковник, на одно это задание, до вечера. Как я посмотрю в глаза людям на заводе, если не испытаю «тридцатьчетверку» в бою?!
При этих словах вошел адъютант. Доложил, что командир роты только что ранен в разведке. И Жезлов неожиданно для себя согласился послать Игоря на боевое задание.
3Если бы Т-3, обрушившиеся на рассвете на соседний полк, вели огонь из 37-миллиметровых пушек, какими танк был вооружен в походе на Польшу и Францию, обороняющимся было бы легче. Но танковые дивизии группы Гудериана раньше других в вермахте получили машину с 50-миллиметровой пушкой, превосходящей сорокапятку советских БТ-7 и Т-20. И броня Т-3 была вдвое толще, чем на этих легких танках. На открытой местности БТ мог бы превзойти немецкую машину своей скоростью и маневренностью. Но как проявишь эти качества в густом лесу?..
И все-таки лес оставался другом обороняющихся. На двадцатитонных Т-3, тем более на транспортерах, гитлеровцы не решались свернуть с захваченного танкодрома и просек в чащу, боялись застрять, подорваться на минах, попасть под гранаты красноармейцев. Потеряв почти все танки, окруженные противником, бойцы не теряли веры, что продержатся до прибытия помощи.
Однако положение становилось критическим. Снаряды Т-3 и немецких противотанковых пушек прошивали насквозь тонкую противопульную броню последних БТ и Т-26, пламя охватывало машины, перекидывалось на кустарники. Гитлеровцев устраивал лесной пожар — им приказали пленных не брать. Вырвется охваченная пламенем «бетушка» или Т-26 — снарядами их, выскочит экипаж — поливают из пулеметов. А тропки лесные перекрыли автоматчики — везде смерть, выбирай, какую хочешь…
