Пол Баррел - Королевский долг
Я неохотно отправился домой.
— Если вам что-нибудь понадобится, позовите меня, — сказал я на прощанье.
В записной книжке принцессы Дианы было множество адресов. Встретившись с кем-то в первый раз, Диана могла общаться с ним, как с лучшим другом. В газетах стали появляться статьи о тех людях, с которыми встречалась Диана. Если принцесса перекидывалась с кем-нибудь парой слов или ездила на сеанс к психоаналитику, журналисты заявляли, что она уже давно и тесно общается с этими людьми. У моего Босса действительно было много друзей, но еще у нее был близкий круг друзей, во главе которого была Люсия Флеча де Лима, ее лучший друг. Еще она заменяла Диане мать и часто давала разные советы. Мужа Люсии, Паулу, перевели из Лондона в посольство Бразилии в Вашингтоне, но даже это не помешало дружбе Дианы и Люсии. Люсия заводила будильник на три ночи, чтобы поговорить с принцессой по телефону, когда та только встанет. Когда принцессе нужен был совет или утешение, она звонила Люсии. Я отправлял ей через Атлантику бесконечный поток писем и сообщений. Если ты стал другом принцессы, то это означало, что Диана может позвонить тебе в любое время, и Люсия знала это. Она всегда была готова поговорить с принцессой.
«Не знаю, что бы я без нее делала. Она просто чудо. Она для меня как мать», — снова и снова повторяла принцесса. В августе 1994 года принцесса съездила в Вашингтон. В мае 1995 года Люсия побывала в Лондоне. Рождество в 1996 году Диана отпраздновала с Люсией. Подруги постоянно навещали друг друга, и со временем их дружба становилась все крепче и крепче.
В Лондоне ближайшими друзьями принцессы были: Роза Монктон, Сьюзи Кассем, леди Аннабель Голдсмит, Ричард Кей и врач Мэри Лавдей. Эти люди, как и я, видели принцессу без прикрас и знали о ней все — в обмен на бескорыстную дружбу. Они понимали ее лучше, чем кто бы то ни было, и любили ее такой, какая она есть.
Герцогиня Йоркская всегда поднимала принцессе настроение. У нее, как и у принцессы, было много проблем, и она старалась преодолевать их с неизменной внутренней энергией и дружелюбием. Она и принцесса часто звонили друг другу и старались друг друга поддержать.
Они подолгу сидели в гостиной, разговаривали о чем-нибудь серьезном или просто смеялись, сравнивая обиды, которые им нанесли обитатели Букингемского дворца. При помощи принцессы я завоевал доверие герцогини. Иногда она звонила даже тогда, когда знала, что принцесса куда-то ушла, И тогда я слышал в трубке ее бодрый, веселый голос: «Привет, Пол, это герцогиня».
Иногда она была в такой же растерянности, как принцесса: «Почему люди меня все время обижают? Я даже не знаю, чего они от меня хотят».
Как и принцесса, она верила в карму. «Что предназначено, то и случится», — любили повторять обе.
Я слушал ее так же, как выслушивал принцессу, и мне было ее искренне жаль. «Послушайте, — говорил я, — помните слова принцессы: „убивайте всех своей добротой и никогда не показывайте, что они причинили вам боль"».
Каждый раз, когда я смотрю на фотографию герцогини и ее маленьких дочерей, Беатрис и Юджини, которую она прислала мне в конце 1994 года, я с радостью вспоминаю наши разговоры по телефону или в Кенсингтонском дворце. Внизу на фотографии герцогиня написала: «Дорогие Пол и Мария, огромное спасибо за вашу невероятную доброту и поддержку. Нет в мире слов, достойных, чтобы поблагодарить вас за все. С наилучшими пожеланиями, Сара».
При тех, которые не входили в круг друзей Дианы, принцесса всегда знала, что можно говорить, а о чем лучше умолчать. Однако она всегда полагалась на советы и мудрость даже тех людей, которые были просто ее приятелями. Принцесса предпочитала общаться со своими друзьями один на один. Мне иногда казалось, что для принцессы друзья похожи на набор разных коробок, и я всегда знал, какую коробку она сейчас открывает, зачем она ее открывает, и какое место эта коробка занимает в ее жизни. Тому, кто жил в ее мире, приходилось становиться ее посланником, которому она безгранично доверяла. Когда принцесса собиралась уезжать, она давала мне разрешение на просмотр ее записной книжки, чтобы находить нужное имя и звонить этому человеку.
После ухода Гарольда Брауна принцесса задумалась над тем, кому можно, а кому нельзя доверять, и с 1995 года я постепенно превращался не просто в дворецкого, но также в ее личного помощника, курьера, шофера, посыльного и друга, которому она всегда могла доверить свои тайны и переживания. Когда Диана решала отказаться от услуг своего шофера, советника по связям с общественностью или личного секретаря — потому что не хотела, чтобы они видели некоторых из ее друзей, какие-то письма или знали, куда она едет, — Диана звала меня.
«Пол, постой рядом с факсом. Не отходи от него, пока не придет нужное сообщение!» — кричала она мне со второго этажа.
В 1995 году принцесса поручила мне полностью заниматься ее корреспонденцией — и деловой и личной. Она стала скрывать кое-какие письма от Патрика Джефсона и переадресовывать факсимильные сообщения, которые приходили к нему в офис в Сент-Джеймсский дворец. До принцессы дошли слухи о том, что ее личный секретарь недоволен своей работой и подыскивает другое место. Диана приперла его к стенке, и он сказал, что никуда не собирается уходить, но она ему все равно не поверила. Она стала очень подозрительной, и в отношениях между ними наметился разлад. Их отношения так больше и не наладились. «Как, интересно, я могу обсуждать с ним такие деликатные и личные вопросы, как мой брак или мое будущее, если я даже не знаю, собирается ли он продолжать работать у меня?» — восклицала она. В гостиной принцессы поставили факс — прямо на ковер под ее письменный стол. Его было незаметно из-за дивана, который стоял рядом. Бывало, я зайду в гостиную, а там никого нет.
— Ваше Королевское Высочество, где вы? — спрашивал я, собираясь поискать ее в другой гостиной.
— Да здесь, здесь, — отвечала она.
Принцесса стояла на четвереньках под столом, пытаясь сладить с факсом, но у нее ничего не получалось. Она не умела обращаться с современными устройствами и аппаратами, так же как не умела готовить.
— Все безнадежно! Нет, это я безнадежна! — смеялась она над собственной неудачей.
Она еще несколько недель пыталась научиться работать с факсом, но потом оставила попытки и стала пользоваться моим, который стоял под столом в буфетной. Принцесса отдавала мне свои бумаги, иногда очень личного характера, с просьбой отправить их и подождать ответа. Обычно она старалась посылать письма при помощи факса, чтобы можно было сразу получить ответ, не полагаясь на услуги обычной почты.
