Игра разума. Как Клод Шеннон изобрел информационный век - Сони Джимми

Тот мрамор, который он откопал, будет в итоге обработан другими. Работа, которую проделал Шеннон, в какой-то степени сделала его наследие предпосылкой. Он является одним из авторов информационной архитектуры, которая сейчас охватывает всю планету, но вряд ли когда-нибудь приблизится к той славе, что окружает имена Стива Джобса или Билла Гейтса. Если не брать во внимание его собственное неприятие повышенного внимания к своей персоне, то подобную безвестность можно отнести на счет большого временного промежутка между проделанной им работой и технологиями, которыми мы пользуемся ежедневно. Когда инженер мирового уровня говорит, что «вся передовая технология обработки сигнала, которая позволяет нам передавать высокоскоростные данные, выросла на основе работы Клода Шеннона по теории информации», это утверждение верно для людей сведущих, но мало что говорит неподготовленной публике.

И все же очень важно было бы заново переосмыслить наследие Клода Шеннона, но не так, как мы это обычно представляем. Относиться к нему следует не только как к далекому родоначальнику цифровой эры, а как к одному из великих творческих интеллектуалов двадцатого века. Он не только заложил основы информационного века, он был тем блестящим эрудитом, серьезно занимавшимся темами, которые представляли для него глубокий интерес, не останавливаясь исключительно на их практической пользе.

Что нам известно об этой стороне личности Клода Шеннона?

Во-первых, научная деятельность Шеннона может стать хорошим примером универсальности на фоне сегодняшней беспрецедентной тенденции к сужению специализаций. Его работа охватывала широкий диапазон вопросов в лучшем смысле этого слова. В отличие от других выдающихся мыслителей двадцатого века, его сложнее причислить к каким-то строго определенным категориям. Был ли он математиком? Да. Был ли он инженером? Да. Был ли он жонглером, велосипедистом, механиком, футурологом и любителем азартных игр? Да, и не только. Шеннон никогда не видел никаких противоречий между своими интересами. Он просто шел в том направлении, куда влекло его ненасытное любопытство. Поэтому для него было совершенно естественно переключиться с теории информации на искусственный интеллект, а потом на шахматы, жонглирование и азартные игры. Ему просто не приходило в голову, что имеет смысл приложить свой талант к какой-то одной области знаний.

Конечно же, существуют точки соприкосновения в разных научных сферах. И Шеннон вполне естественно понимал те связи, что объединяли его работу в области теории информации, в сфере создания роботов, шахматных программ и инвестирования. Немногим удавалось так далеко заглянуть в будущее и понять, что информационная революция фундаментально изменит наш мир. Но именно это понимание заставляло Шеннона делать выбор в пользу исследовательской работы, а не узкой специализации. Он мог продолжать извлекать выгоду из своей успешной работы по теории информации еще многие десятилетия. Но к тому времени, когда он прибыл в МТИ, его внимание переключилось на другие проблемы. Студенты той эпохи вспоминали, что сам Шеннон не очень много времени уделял теоретическим вопросам и проблемам теории информации. Но если вы подходили к нему с каким-то вопросом из области робототехники или искусственного интеллекта, отмечали они, он сразу навострял уши и был весь внимание.

В 1963 году великий русский математик Андрей Колмогоров так высказался по этому поводу:

«В наши дни, когда человеческие знания становятся все больше и больше узконаправленными, Клод Шеннон является исключительным примером ученого, который сочетает в себе глубокое абстрактное математическое мышление с широким и в то же время очень конкретным пониманием насущных технологических проблем. Его можно равно назвать одним из величайших математиков и также одним из величайших инженеров за последние несколько десятков лет».

Подобное безразличие к видимым противоречиям распространялось и на весь его образ жизни. Он был окружен мировой славой, но при этом предпочитал вести по большей части уединенный образ жизни. Он писал новаторские статьи, но, будучи недовольным их текущим состоянием, откладывал их на неопределенное время и принимался за то, что было интересно ему в данный момент. Он разбогател, изучая движения рынка и потенциал перспективных проектов малого бизнеса, но жил подчеркнуто скромно. Он взошел на свою башню из слоновой кости, снискав все лавры и почести в виде профессорских званий, но не чувствовал никакого смущения, играя в те игры, что предназначались для детей, и создавая трактаты, посвященные жонглированию. Он был страстно любознательным, но временами беззастенчиво ленивым. Он был в числе самых продуктивных, почитаемых умов своей эпохи, но при этом производил впечатление человека, способного швырнуть это все за борт ради удовольствия сконструировать что-то в своей мастерской.

Его стилю работы была свойственна такая легкость и непринужденность, что иногда можно забыть о глубине и сложности тех проблем, над которыми он работал. Но несмотря на всю кажущуюся беззаботность, Шеннон брался за решение самых важных научных проблем своей эпохи и работал на пересечении математики, вычисл ительных наук и инженерного дела – в некоторых случаях помогая уточнить и доработать их границы. Один из первопроходцев в области искусственного интеллекта Марвин Минский, узнав о смерти Шеннона, сказал: «Чем сложнее была для него проблема, тем больше была вероятность, что он откроет что-то новое».

Подобный подход требовал смелости – то качество Шеннона, которое хорошо отражено в словах одного из его сослуживцев по «Лабораториям Белла», Ричарда Хэмминга. В теперь уже известной лекции под названием «Вы и ваши исследования» Хамминг перечисляет группе студентов те качества, которые позволяют ученому осуществить первоклассное исследование в области математики и других дисциплин. Особо он выделяет Шеннона и отмечает, что в какой-то степени убедительности его работы способствовала его смелость.

«Смелость – это одно из тех качеств, которыми Шеннон обладает в высшей мере. Нужно всего лишь вспомнить о его главной теореме. Он хочет создать способ кодирования, но не знает, что делать, и поэтому придумывает произвольный код. Потом он заходит в тупик. И тогда он задает невозможный вопрос: “Каков будет произвольный код среднего значения?” И далее он доказывает, что этот среднего значения код условно хорош и что, следовательно, существует, по крайней мере, один хороший код. Кто, как не человек с беспредельной отвагой, мог дерзнуть размышлять подобным образом? Это характерно для великих ученых; они обладают смелостью. Они способны идти вперед при невероятных обстоятельствах. Они думают и продолжают думать».

Обычно не принято ассоциировать такие области знаний, как математика или инженерное дело, с древним человеческим качеством – отвагой. Но Шеннон и здесь внес особый вклад. И хотя он вряд ли признал бы это, нужно обладать большой смелостью, чтобы думать так, как думал Шеннон, и жить так, как жил он. Все это также оказывало влияние на тех, кто окружал его, включая его студентов. «Когда вы работаете с таким человеком, как Шеннон, вы расширяете свои горизонты, стараетесь добиться большего», – отмечал Лен Клейнрок.

Интересно, что его смелость и эго так уравновешивались, что в какие-то моменты казалось, что это эго у него отсутствует. То было ключевое качество Шеннона, которое активизировало все остальные. Почти при каждой возможности прорекламировать себя Шеннон протестовал. Математики обычно не любят тратить время на проблемы недостаточной сложности, которые они насмешливо называют «игрушечными». Клод Шеннон открыто работал с настоящими игрушками! Он брался за те проекты, которые других, возможно, смутили бы, занимался вопросами, казавшимися тривиальными или незначительными, умудряясь совершить с их помощью научный прорыв. Требуется немалая доля внутренней убежденности, чтобы попытаться создать искусственный мозг, который превзойдет по своим свойствам человеческий – или хотя бы сконструировать машину, единственной функцией которой будет способность отключать себя.