Вацлав Янечек - С автоматом в руках
- Будет гроза, - заметил Роубик, показывая в сторону леса, над которым собирались тучи. Мразек вытер вспотевшее лицо и надел автомат на ремень.
Единственным незагоревшим человеком на заставе был Ярда Штрупл, вечно сидевший в канцелярии над бумагами, однако в последние дни и его кожа стала приобретать коричневый оттенок. Цыган приказал Штруплу тоже ходить на контроль патрулей, чтобы он хоть немного бывал на свежем воздухе. Сейчас писарь и дежурный торопились закрыть окна в здании штаба, так как приближалась гроза и вдали гремели раскаты грома. Над Двуром блеснула молния. Лесовчане поспешили с полей к своим домам, чтобы спрятаться под крышей. В канцелярии воцарился полумрак. Сидевший там Иван Олива выглянул в окно:
- Погода как раз для нарушителей границы.
- Когда начнется ливень, ничего не будет видно на расстоянии шага, - с досадой сказал Мила Шикл: его с Коваржем ждал ночной наряд.
- Ничего не поделаешь, Мила, - ответил Цыган. - Вам предстоит охранять район Двура, готовьтесь.
Вашек Коварж про себя проклинал предстоящий тяжелый наряд, и в первую очередь его огорчало обмундирование. Резиновые сапоги и плащ во время дождя пригодятся как нельзя кстати, но, когда гроза кончится, плащ придется таскать с собой, а ноги в резиновых сапогах моментально взопреют. Двадцатичетырехчасовой наряд в таких сапогах выдержать вообще нельзя, но и двенадцати часов бывает достаточно, чтобы вымотать человека. Стромек как-то проходил весь день босиком, перебросив связанные резиновые сапоги через плечо, а в другой раз он взял старый поломанный зонтик, из-за чего у него были стлокновения с Павелкой.
- Ну и сумасшедший этот Стромек! - улыбнулся Цыган, глядя в окно. Сегодня только вернулся из на ряда, как отправился пешком на свидание в Тахов, а ту да и обратно - двадцать четыре километра. - Первые тяжелые капли смочили пыль. - Как пить дать угодит под ливень.
В этот момент погас свет.
- Черт побери! - выругался Штрупл. - Наверное, выключили перед бурей.
Цыган и Олива надели длинные, доходящие почти до пят плащи и побежали в столовую на ужин. Коридор стал мокрым от воды, стекавшей с плащей, уже висевших на вешалке. Мачек зажег свечи. Буря за окнами свирепствовала вовсю, потоки воды с шумом обрушивались на землю.
- Хлеба полягут, - заметил кто-то. Цыган узнал голос Роубика.
В столовую вбежали Храстецкий и Гофман. Они были в наряде налегке и попали под ливень, когда не спеша возвращались домой.
- Я промок насквозь, - отплевывался Храстецкий.
- Неужели вы не могли где-нибудь укрыться? - удивился Роубик.
- Не могли, - раздраженно ответил полураздетый Гофман. - Хотелось бы мне оказаться дома, у мамочки.
- Ну и ливень! - проговорил Храстецкий. - Махну я на все рукой и пойду в трусах.
Он большими глотками выпил горячий чай, который приготовил Мачек. Повар улыбнулся:
- То-то Алена рот раскроет, когда ты ввалишься к ней в исподнем...
- Ну так одолжи мне шмотки, - проворчал Храстецкий, и Мачек охотно предложил ему даже белый фар тук. Вацлав взял только куртку и брюки. Гофману ничего не досталось. Храстецкий уже собирался уходить, когда в комнату вошли промокшие до нитки Коварж и Шикл. Цыган вскочил из-за стола:
- Что вы здесь делаете? Вы должны находиться в районе Двура.
- Мы были там, Цыган. Объявляй тревогу. Перед самой грозой кто-то прошел в направлении Планы. Прокеш видел его, когда закрывал окна.
Цыган взглянул на ребят и стал одеваться.
- Он был во всем кожаном?
- Нет. Шел налегке. Одет был в голубую спортивную куртку.
- Чего же вы не сообщили об этом по телефону, черт побери?
- Так ведь он не работает, и света нет.
- Ребята, а я одолжил Вашеку свои вещи, - запричитал Мачек. - Если б знать, что предстоит такая операция...
- Одеться! Всех позвать сюда - и в путь! - приказал Цыган. - Коварж и Мила, вы дуйте ко второй мельнице и займите там позицию у ручья. Храстецкий и Гофман пойдут вместе со мной на Двур. Олива с Тондой - к тому лесу, где тогда попался этот тип, и выходите, Иван, на дорогу. Не может же он идти лесом! Вевода и Роубик, в Ходов! Проверять любого и каждого до самого утра! Мачек, беги на станцию к Зиме и все расскажи ему.
- Пусть кто-нибудь спустится к мельнице у дерев ни, - посоветовал Храстецкий, и Яниш направил туда Штрупла и Мачека: это ближе всего, так что утром повар сможет приготовить завтрак.
- В случае чего - стрелять! Мы все знаем, кто где. Они выбежали из столовой. Гроза утихала, только время от времени опять начинал идти дождь. Воздух был чистым, начало уже смеркаться. Цыган и Храстецкий побежали через сад вниз к ручью, прямым путем на Двур.
- Я так и знал, что в Двуре обязательно что-нибудь случится, отплевывался на ходу Храстецкий, делая мощные скачки вслед за Янишем. Бежать по слякотной полевой дороге было скользко. По бревну, которое они сами когда-то туда принесли, они перешли мутный бурлящий ручей. На небе загорелись первые звезды, но пограничники не видели их. Мокрые ветки стегали по лицам. Ребята уже промокли насквозь: особенно стокилограммовый Храстецкий. Горя нетерпением, теперь он мчался впереди. Вот и шоссе. Еще двести метров - и они на горе. Вдруг Храстецкий резко остановился, и Цыган наткнулся на его мокрую спину.
- Кто-то бежит внизу, - прошептал Храстецкий.
Человек приближался, на каменистой дороге был слышен каждый его шаг. Цыгану даже показалось, будто он видит, как тот бежит вниз по ложбине.
- Стой! - закричал Храстецкий и поставил автомат на боевой взвод.
- Не дурите, ребята. - Они узнали голос Стромека.
- Что ты здесь делаешь? Ты же пошел в Тахов!
- Я вернулся из-за грозы, хотел попросить плащ у Прокеша и от него узнал о случившемся.
- Пистолет у тебя есть? - спросил Цыган. - Покажи! Годится, пошли с нами.
В деревне царила тьма. После бури наступила тишина. Стромек тяжело дышал.
- В сторону Тахова он не пошел, а то бы я его встретил.
- Прокеш видел, как он направлялся к Плане.
Они побежали по лугу мимо домишек, через ограды и кусты и наконец оказались на шоссе. Там остановились.
- Он наверняка здесь шел, - сказал Храстецкий. - Только ливень все смыл, все следы. Он был здесь на два часа раньше, чем мы. Я предлагаю пройти дальше по шоссе и заглянуть в большую кормушку для оленей, а также на старую лесопилку наверху. Ребята уже давно на перекрестках и в Ходове.
Они помчались дальше по шоссе, которое шло то вниз, то взбиралось на холмы. Было не так уж темно, как им сначала показалось. Мостик, где когда-то проходил Дядя, давно уже починили. Под ним бежал такой же бурный поток, как и в тот раз, когда они впервые напали на след Дяди. Около большой кормушки ребята остановились. Гофман посветил большим фонарем. Остатки сена, намоченного дождем, заглушали их шаги. Они внимательно все осмотрели, кормушка была пустой, никаких следов.
