Вацлав Янечек - С автоматом в руках
- Командир! - проговорил резко Содома. - Здесь мы все допустили ошибку. Ну, ладно, оставим это. Поедим и займемся делами. Делопроизводство пусть ведет Штрупл. Ты же был заместителем начальника заставы, так что много времени у нас на это не уйдет.
Заместителем Цыгана стал Иван Олива. Храстецкого таховское начальство в расчет уже не принимало: он женился и осенью наверняка переберется куда-нибудь на станцию. Яниш понимал: что бы теперь ни произошло осенью, они с Иваном останутся в Лесове. И, как ни странно, эта мысль не вызывала у него протеста.
Они составили последний протокол. Прапорщик Содома уселся на койку и внимательно посмотрел на Цыгана.
- Так, Яниш. До сих пор в Лесове был порядок. Теперь начальником заставы стал ты, один из штабных вахмистров. Пусть ребята не думают, что могут делать все, что захотят. Ты - командир, понимаешь? Я не хо тел именно сейчас услышать что-нибудь плохое об этом участке. Чтобы все было в порядке, Яниш! Рядом с то бой достаточно толковых парней, действуй заодно с ними. А если у тебя будут какие-нибудь затруднения, тебе по может старый Зима.
- Не беспокойтесь, товарищ прапорщик, - заверил Цыган, - все будет не хуже, чем при Карлике. Только вот нас все убывает...
- Вам же прислали четырех солдат! В общем, у вас такое же положение, как и в других местах.
- Это все так, но все-таки людей мало, - стоял на своем Цыган: он рассуждал уже как командир.
- Оставим эту тему, - вздохнул прапорщик. - Ничего другого не остается... Вы должны выдержать.
- Не много же мы от них узнали, - улыбнулся Стромек, когда таховское начальство уехало.
Олива взглянул на часы:
- Пора бы уже приехать сестре Карлика.
Однако она не приехала ни днем, ни вечером. Цыгана качали по поводу вступления в новую должность. Это обошлось ему в две бутылки рома. Взял он их в долг. Потом пошел к Благоутам. У него было назначено свидание со Славкой, но ему пришлось перед ней извиниться: после бессонной тревожной ночи он и в самом деле чувствовал себя усталым. Кончилась его беззаботная жизнь. Он обещал удержать дисциплину на заставе на высоком уровне и был уверен, что справится с этим.
В воскресенье утром, составляя график нарядов, он повел со своими вахмистрами совершенно откровенный разговор.
- Теперь я отвечаю за все. Между нами все остается по-старому, кроме одного: теперь я - командир. И здесь не ждите от меня никаких поблажек. Я рассчитываю на вашу помощь, ребята, иначе я это дело оставлю. Тогда придет другой, кто затянет гайки вместо меня,
- Все ясно, товарищ штабной, - необычно серьезным тоном ответил Стромек. - Для этого мы здесь и находимся, Цыган.
В понедельник утром к нему пришел Храстецкий.
- Товарищ штабной, - сказал он смущенно, - як вам с заявлением... Нужна рекомендация.
Цыган знал, что лежит перед ним на столе. Это было заявление штабного вахмистра Вацлава Храстецкого с просьбой перевести его на станцию КНБ в район Пльзеня.
- Ты ведь знаешь, Вашек, что рекомендацию я тебе дам, - ответил Цыган с невеселой улыбкой. Он хорошо понимал, что в тот день, когда Храстецкий уедет из Лесова, будет дописана последняя страница их большой и прекрасной дружбы.
V
В начале мая в маленьком лесовском костеле венчалась Ярка Байерова. Все пограничники во главе с Цыганом с автоматами на плече сомкнутым строем промаршировали к массивным дверям костела. Вахмистры посматривали на командира: вот, Вацлав, твоя любовь пойдет к алтарю с другим. Однако лицо их командира казалось бесстрастным: оно не выражало ни волнения, ни грусти, ни гнева. И когда новобрачные вышли из костела, Яниш первым их поздравил. Ярка была очень бледной. Она попыталась улыбнуться, но безуспешно. Салют из автоматных очередей провожал ее до самого дома. Цыган тоже салютовал в ее честь, направив дуло автомата в весеннее небо.
С двумя бутылками домашней сливовицы к ним подошел старый Байер.
- Ну, молодые люди, я приглашаю вас всех к нам на вечер. Отпразднуем как следует это событие. Чокнемся? - обратился он к Цыгану.
Они выпили по стаканчику. Лесничий пожал плечами:
- Что поделаешь? Все получилось иначе, Вацлав. Выпили еще.
- За здоровье Ярки и за счастье их обоих! Пусть мирной и спокойной будет вся их жизнь! - произнес Яниш, и слова его были искренними.
Ярка и в самом деле была уже в прошлом. Вспоминая о ней, Яниш не испытывал уже боли, как это бывало когда-то. Последний танцевальный вечер он провел со Славкой Благоутовой. Это была девушка иного склада, искренняя, откровенная. Яниш пообещал лесничему прийти на свадебный ужин, хотя знал, что не сдержит своего слова: он собирался к Благоутам.
Однако туда он не попал. Старый Липар привел на заставу двух молодых людей, которые, видимо, полагали, что у вахмистров такие же часы работы, как и у каменщиков, а потому отправились в воскресенье из Пльзеня с намерением перейти границу. Район Двура охранялся патрулем, но двое перебежчиков даже не добрались до вахмистров, встреча с которыми была бы неминуемой. В полукилометре от наряда они наткнулись на Липара, который как раз возвращался от своего брата из Ждара. Липар сумел взять их голыми руками и привел на заставу. Так Цыгану пришлось распрощаться с мыслью пойти в гости к Славке Благоутовой, а Ивану Оливе - на Яркину свадьбу. Они сидели в канцелярии, допрашивали задержанных и составляли протокол. Старый Зима ругался на чем свет стоит, когда его потревожили за свадебным столом:
- Не могли выбрать другой день! Послушай, Богоуш, - обратился он к опытному вахмистру Гендриху, - сделай это сам. Большого искусства здесь не требуется. Ты все это так же знаешь, как и я, а я потом подпишу эту бумажонку. Ну, не таращи так глаза, выпей-ка лучше! Засыпая поздно вечером, Цыган слышал доносившиеся издалека пьяные голоса и нестройное пение свадебных гостей: "Сколько ты со мной гуляла, сколько ты со мной стояла, только, видно, не судьба, за другого замуж ты пошла..."
"Что поделаешь?.. Вышла замуж, вышла, выбрала другого... Лучше вовремя распознать женщину, чем потом..." - убеждал он сам себя и изо всех сил старался побыстрее уснуть. Стромек вернулся со свадьбы под самое утро и пытался разбудить Яниша.
- Послушай, Вашек...
- Отстань, - заворчал на него Цыган.
- Она все время была такой грустной, будто ждала тебя. Все время была такой грустной, понимаешь?
- Иди спать!
- Иду, иду, - отвечал тот, с трудом раздеваясь. - Если бы ты ее видел... Каждому было ясно, что ей не до смеха.
Яниш промолчал. В комнате запахло сливовицей.
Небо над Двуром покрылось тучами. Был душный летний день. Роубик и Руда Мразек отправлялись в наряд.
