Ричард Колье - Дуче! Взлет и падение Бенито Муссолини
— Пусть сегодня так и будет, — сказал он Поцци, отказавшись даже от обычного укола содиумом бенцоата. — Я почти не спал и слишком возбужден.
Появившись затем во дворце Венеция, он почувствовал некую уверенность. Для него было важно услышать, что король вновь подтвердил свое к нему доверие. В 12.15 секретарь Муссолини Николо де Цезаре позвонил королю, испрашивая аудиенцию на тот же день.
И вот, откинувшись на мягкое сиденье черной «астурии», Муссолини мчался по пустынным улицам города в сторону виллы Ада.
На руинах Сан-Лоренцо еще до этой поездки он заверил генерала Галбиати:
— Король чувствует себя уверенно за моей спиной.
К изумлению Галбиати дуче отказался санкционировать проведение арестов диссидентов большого совета. Стоя на позициях конституции, он считал необходимым согласовать с королем увольнение министров и их заместителей. К тому же Гранди и Чиано, будучи награжденными, как и он сам, «Ожерельем Благовещения», могли обращаться к королю как к «кузену».
Более того, один из проголосовавших за предложения Гранди — министр корпораций Туллио Джианетти — утром прибежал во дворец Венеция, чтобы отказаться от своего голоса, поскольку-де посчитал, что «было бы неправильным ослабить политический престиж Муссолини перед угрозой надвигающегося поражения». Дуче был убежден, что и другие последуют его примеру. С высокомерием он сказал Галбиати:
— Эти слабонервные не понимают, что, если бы с ними не было человека, их возвысившего, они оказались бы в сточной канаве вместе с чернью.
А заместителю министра внутренних дел Умберто Альбини, также поддержавшему Гранди, он изложил свое мнение еще более жестко:
— Ваш голос, да и голоса ваших друзей не имеют никакого значения. Большой совет был созван лишь для того, чтобы выслушать мнение делегатов. Я еще раз просмотрел законы, и король подтвердит, что я имею право проигнорировать результаты голосования.
Де Цезаре вез в своем портфеле предложения дуче о военной реформе. При этом предусматривалась замена семи действующих военачальников. Только жаркие дискуссии прошлой ночью удержали его от объявления новых назначений. Более того, он продумал план прекращения войны. Утром он попросил японского посла барона Хидаку срочно связаться с президентом Хидеки Тойо, который должен был оказать давление на Гитлера, чтобы тот прекратил войну с Россией и начал мирные переговоры.
На размышления и планирование ушли многие часы. В 3.30 пополудни он поспешил на виллу Торлония, чтобы скушать чашку бульона. К его удивлению, Рашель не одобрила его намерение отправиться к королю на аудиенцию.
— Тебе нечего у него делать. Король есть король: если ему будет нужно, он выбросит тебя за борт.
— Король, — сухо возразил Муссолини, — мой лучший друг, может быть, даже единственный друг в настоящее время.
Чтобы ее успокоить, он пообещал арестовать всех «предателей» из числа членов большого совета, если король даст ему на это полномочия.
К его удивлению, из дворца раза три звонили, чтобы он прибыл на аудиенцию не в военной форме, а в штатском платье. Он только пожал плечами. Со времени марша на Рим он был у короля не менее двух тысяч раз, и всегда во фраке. Но распоряжение короля следовало выполнить.
В 4.55, когда его автомобиль въехал на аллею виллы Ада, Муссолини был одет в голубой костюм неярких тонов, на голове — котелок и в левой руке — серые перчатки. Снижая скорость, шофер Боратто дал обычный сигнал привратнику — два коротких гудка.
Сопровождавшие дуче две автомашины с личной охраной нажали на тормоза. Следуя этикету, они припаркуются за воротами.
Примерно в полукилометре от виллы, с северной ее стороны, скрытый от посторонних взглядов за густыми деревьями капитан карабинеров Паоло Вигнери, услышав сигнал автомашины дуче, насторожился. Этот сигнал он ждал уже более часа. Отряд из пятидесяти карабинеров держался наготове. Когда они выезжали из казармы Пастренго, все думали, что будут ловить англо-американских парашютистов. Когда же они оказались на территории виллы Ада и к ним присоединились три одетых в гражданскую одежду агента, прибывшие на автомашине Красного Креста, карабинеры поняли свою задачу.
Всего десять минут тому назад Вигнери разъяснил им характер предстоявших действий, поскольку и сам до того точно не знал, что им надлежало делать. В первой половине дня его вместе с капитаном Рафаэлле Авверсой вызвали к вновь назначенному главнокомандующему карабинеров генералу Анджело Чернее. Тот сам только в 12.25 пополудни получил распоряжение генерала Амброзио и герцога Акваронского и вот в 14.00 поставил удивленному Вигнери задачу:
— В соответствии с приказом его величества короля Виктора-Эммануила III вы должны через некоторое время арестовать Муссолини на вилле Ада.
Входя в салон первого этажа виллы короля, своего «кузена», Бенито Муссолини был спокоен. Все должно пройти, как говорится, без сучка и задоринки, как и до того. И вот в двери салона показался король, одетый на сей раз в серо-зеленую форму маршала с широкими красными лампасами на брюках. Он улыбнулся и протянул дуче руку, чего ранее не делал. Де Цезаре остался в приемной. Когда дверь салона закрылась за королем, Муссолини произнес:
— Вы, видимо, уже слышали, ваше величество, об этой детской ночной выходке…
Король перебил его:
— Это не было детской выходкой!
Муссолини удивленно отметил про себя, что король на этот раз не пригласил его сесть. Да и сам он возбужденно ходил по комнате, заложив руки за спину.
Муссолини хотел было передать ему свои бумаги, но король сказал:
— В этом нет необходимости, я знаю обо всем. Едва он сделал небольшую паузу, дуче попытался вновь заговорить:
— Ваше величество, голосование большого совета не имеет никакого значения…
Король снова прервал его.
— К сожалению, — пробормотал он, — не разделяю вашу точку зрения. Большой совет является государственным органом, вы сами его создали. И образование его было одобрено палатой депутатов и сенатом. Тогда я вас предупреждал, что совет может оказаться палкой о двух концах. Однако его решения носили жизненно важный характер для государства. Мой дорогой дуче, — продолжал король торопливо и нервно, — дела в Италии идут уже давно не так, как следовало бы. Мораль в армии низка, солдаты не хотят больше воевать. — Уставившись на красный турецкий ковер на полу, он стал кусать ногти, затем добавил: — В Альпийской бригаде распевают песни, что она не будет воевать за вас. — На пьемонтском диалекте король нараспев процитировал: — «Долой Муссолини, истребляющего альпийцев…»
