Ричард Колье - Дуче! Взлет и падение Бенито Муссолини
— Вы спровоцировали кризис режима.
Как потом вспоминал Гранди, Муссолини затем выразился даже более резко:
— Вы убили фашизм.
Когда Муссолини поднялся, Скорца крикнул по установленному ритуалу:
— Салют дуче!
Даже Алфиери механически воскликнул:
— Мы салютуем ему!
Муссолини же сделал жест, как бы отбрасывая что-то в сторону, произнеся при этом:
— Нет, нет. Я освобождаю вас от этого!
В наступившей после его ухода тишине раздался голос глухого Маринелли:
— Что он сказал? И что происходит? Принято ли предложение Гранди?
Кларетта Петаччи была разбужена резким звонком телефона. Было почти четыре часа утра. Муссолини звонил из своего кабинета во дворце Венеция. Как и всегда за прошедшие семь лет, их разговор был записан оператором Г-21 ОВРА Уго Гуспиги. Как он потом вспоминал, дуче вначале был скрытным и сдержанным. Кларетта даже воскликнула:
— Ты меня пугаешь!
— Ничего особенного не произошло, — ответил Муссолини глухо. — Мы подошли к эпилогу — самому большому поворотному пункту в истории.
После долгих секунд молчания Муссолини добавил как бы про себя:
— Звезда померкла.
— Не мучь меня, — попросила его Кларетта.
— Все окончено, — ответил он ей. — Тебе следует подыскать себе убежище. Не думай обо мне — поторопись!
Кларетта попыталась как-то развеселить и утешить его:
— Это твоя новая выдумка.
— К сожалению, это все не так, — невыразительным тоном отреагировал дуче.
После этого наступило ожидание, особенно им запомнившееся. Часы проходили за часами в жаркий день воскресенья 25 июля. Главным участникам драмы каждый час казался вечностью. Они ждали, какую же карту выбросит им судьба до исхода дня.
В девять часов утра маршал Бадолио сидел у телефона на своей вилле, зевая, как рыба, выброшенная на берег. На нем была серо-зеленая маршальская форма, как его проинструктировали генерал Амброзио и герцог Акваронский, позвонившие час тому назад и сказавшие, что государственный переворот должен произойти в течение дня. Решения, принятые большим советом, ускорили события: король, опасавшийся контрвыступления милиции, не должен ожидать обычной аудиенции в понедельник, чтобы сместить Муссолини. Бадолио должен был находиться в готовности, но за три года праздной жизни форма стала столь тесной, что он едва мог дышать. Приказав поставить одну из 500 бутылок шампанского «Вдова Клико» из собственного погреба на лед, он сидел, потея и полный страха, ожидая вызова короля.
В этот же час генерал Энцо Галбиати находился в своем управлении на площади Романия. Он еще раз просмотрел меморандум, подготовленный им за время, прошедшее после окончания заседания большого совета. Он ожидал звонка дуче, но, если вызова не последует, он отправится во дворец Венеция самостоятельно, чтобы вручить Муссолини этот меморандум. В нем предлагался немедленный арест всех членов большого совета, проголосовавших за предложения Гранди прошедшей ночью, и выражалась просьба разрешить ему убыть по срочным делам. В целях более тесной координации действий итальянских служб безопасности со службами Третьего рейха Галбиати намеревался выехать в Берлин для встречи с Генрихом Гиммлером.
Опасаясь подобных действий, Джалеаццо Чиано тем не менее находился в своей элегантной квартирке в доме номер 9 по улице Виа Анджело Сеччи. Граф был один и не ожидал никаких визитеров, за исключением разве агентов ОВРА в традиционных плоских шляпах. С девяти часов до полудня он дважды позвонил по телефону. Первый звонок он сделал Эдде, которая находилась вместе с детьми в Понте-а-Мориано, и попросил ее срочно приехать в Рим.
— К чему такая поспешность? — спросила его Эдда апатично. — Не произошла ли новая высадка?
— Мы тронули с места камень, и теперь в результате этого произошел оползень, — раздраженно ответил Чиано.
Следующий звонок был графу Леонардо Витетти, сотруднику министерства иностранных дел, который был также осведомлен о плане Амброзио.
— Скройся пока отсюда, — предупредил он того. — Меня могут арестовать каждую минуту, но не беспокойся: меня освободят, как только Муссолини будет смещен.
Дино Гранди ничего не знал об армейском плане. Через час после окончания заседания большого совета он впервые встретился с герцогом Акваронским в доме их общих друзей. В результате их встречи герцог и позвонил Бадолио в восемь часов утра.
— Сообщите королю, что мы передали в его руки конституционные средства для действий в качестве главы государства, — настойчиво сказал ему Гранди. — Армия должна быть реорганизована, ее следует подготовить к боевым действиям против немцев. Каждый час просрочки приблизит их к нам.
В полдень на квартиру Гранди позвонил начальник секретариата дуче и передал, что Муссолини хочет видеть его немедленно, но не сказал, по какому вопросу. Гранди тут же позвонил герцогу Акваронскому и посоветовался: надо ли ему слушаться Муссолини?
— Король считает, что вам не следует идти к Муссолини, — ответил герцог.
Надев спортивную рубашку, Гранди задумался: «Какую игру начнет король теперь, когда следовало ожидать реакции Германии?»
На вилле Волконского, где размещалось германское посольство, ни о каком нарушении праздности не было и речи. Дежурный, двадцатидевятилетний генерал Герхард Гумперт, обливаясь потом во флигеле основного здания, думал не столько о Муссолини, сколько о пляже в Остии. Гумперт, как и другие официальные лица посольства, знал о заседании большого совета, но для него это было вопросом внутренней политики Италии, не влияющим на ход войны. Такого же мнения придерживался и сам посол Ханс Георг фон Маккензен.
Фон Маккензена не удивляло и то, что маршал Бадолио несколько раз за это утро пытался сконтактироваться с ним. Занимаясь дипломатической почтой и телеграммами, он приказал ни с кем его не соединять.
В 2.30 пополудни Маккензен вызвал к себе Гумперта и распорядился срочно послать телекс Риббентропу, находившемуся в замке Фушль. Когда Гумперт стал знакомиться с текстом, он едва не присвистнул от удивления. Посол, настоящий пруссак девятнадцатого века, не принял во внимание предупреждения своего политатташе Херберта Капплера и на запрос Риббентропа о ситуации в Италии ответил:
— Позиция дуче, как никогда, крепка.
В 4.45 пополудни Бенито Муссолини почувствовал себя вновь в безопасности. Приближенные отметили, что он быстро восстановил свои душевные и физические силы, как в былые времена. Он даже отправил назад своего лечащего врача доктора Арнальдо Поцци, когда тот навестил его на вилле Торлония в десять часов утра. Дуче еще лежал в кровати.
