Андрей Ерёмин - Отец Александр Мень. Пастырь на рубеже веков
А раз мы чада Божии — значит мы с Ним. В болезни и в радости, в печали и в успехе, в старости и в молодости — Онс нами.
Нам важно это почувствовать, важно пережить, важно понять, что Господь идёт к нам… И очень важно потом открыть Ему своё сердце, чтобы оно было потрясено тем, что Господь к нам приходит.
Мне всегда вспоминаются слова апостола Петра: “Выйди от меня, Господи, потому что я человек грешный ”. Когда Господь вошёл в его лодку, ему было стыдно, что рядом с ним находится Посланник неба. И Петр так сказал не потому, что не хотел быть рядом с Господом. Он, конечно, хотел! Но ему было стыдно стоять рядом с Ним…
И ещё вспоминается Закхей, мытарь, человек маленького роста, которому хотелось хоть одним глазком взглянуть на Спасителя. И сквозь толпу он пробиться не мог, и люди его презирали, что он был мал ростом, но он залез на дерево и сидел там, и смотрел… И Господь его позвал, и пришёл к нему в дом.
И вот мы также малы ростом, духовно. И мы вовсе не заслужили того, чтобы Он к нам пришёл. Но Он, однако, приходит…
Господь сказал Закхею: “Сегодня Я буду с тобой”. И каждому из нас Он говорит: “Сегодня Я буду с тобой”.
“Я буду с тобой”, — говорит Господь; что нам ещё нужно!? Только хорошенько понять, что Он приходит в дом плохо подготовленный, не в такой дом, где все ждут Гостя, где все блестит и все украшено, а в дом захудалый, тёмный, полный пыли, как бы брошенный.
Такова наша душа с её маловерием и нерадивостью, леностью духовной, с молитвой, которая еле–еле теплится, как затухающий огонёк. С пренебрежением к заповедям и уставам церковным, с вечным раздражением на все, с постоянным озлоблением и осуждением друг друга.
Ты приходишь к нам,
а наши мысли в это время витают далеко…
И получается, что не Ты наш Царь, а наша гордость, своеволие, самолюбие, честолюбие, тщеславие, вся та суета, за которой мы бежим, за которую мы цепляемся».
В Евхаристии Бог приходит к людям, становится с ними на тот уровень, на котором они могут Его воспринять, происходит непосредственное прикосновение к Божественному. «Если человек к этому прикасается, — говорил батюшка, — он открывает для себя самые важные вещи — смысл своего существования, бесконечную ценность каждой человеческой души, направление мироздания, которое не просто вращается по кругу, а имеет цель; роль нашего труда, значение и красоту человеческих отношений и творчества» [176].
Чтобы соответствовать своему божественному призванию нельзя оставаться теплохладным, необходим «максимальный замах», полная ориентация всего своего существа на Высшее.
Это строгое требование отца Александра. Перед каждым его прихожанином стоял вопрос — либо уходить, если «планка», заданная батюшкой, была слишком высока, либо становиться другим. Спокойно жить по–прежнему было невозможно, ибо слова отца Александра, ненавязчивые и добрые, были подкреплены примером его собственной жизни, его беспощадной решимостью следовать за Христом.
10
Возрастая в христианской жизни, человек поднимается по лестнице со множеством ступеней. И максимальное значение Евхаристия приобретает для него не с момента воцерковления, а спустя какое‑то время.
Отец Александр говорил, что цветок выращивается долго, рост происходит постепенно. И если человек пытается сам «вломиться» к Богу, здесь что‑то не так. Люди часто не выносят в сознание мотивы своих действий, которые связаны с магическим отношением к таинствам. Так, некоторые крестят детей, чтобы они не болели, или причащаются ради того же.
Батюшка рекомендовал почаще задавать себе честный вопрос — зачем я это делаю? Чего я хочу этим добиться?
Однако осознавать, что подобное потребительское отношение — низко, ещё не значит преодолеть свою психологию раз и навсегда. Вытравить это нельзя. Это может быть вытеснено только любовью к Христу, которая пробуждается в душах постепенно. Когда отец Александр её видел, тогда он и давал своё благословение на более частое участие в таинствах.
Всё, что делали его чада, батюшка рассматривал сквозь призму гармонии. Почему человек хочет часто причащаться? Как ведёт себя потом с другими людьми? Как он трудится и проводит свой досуг? Ведь всё должно служить гармонизации человека.
Но все‑таки не случайно периоды наиболее интенсивного духовного роста в истории Церкви совпадали с активным участием христиан в Евхаристии; ученики Господа получили обещанное Иисусом — жизнь в избытке. А вот самые печальные столетия и в Восточной и в Западной Церкви — это время, когда практиковался порочный обычай редкого причащения.
Батюшка говорил: «Раз единение человека с Богом — предельный смысл человеческой жизни, то, конечно, частое Причастие является положительным фактором».
Поначалу он устанавливал для своих прихожан правило Серафима Саровского — причащаться один раз в месяц. Если его потом просили о более частом Причастии, он благословлял приступать к Таинствам раз в три недели, и так далее вплоть до еженедельного причащения и даже до разрешения подходить к Чаше на каждой Литургии, на которой присутствуешь.
Протоирей Николай Афанасьев писал: «Евхаристия есть трапеза Господня, на которую Господь призывает всех и которая совершается для всех, собранных вместе. Быть участником Евхаристии означает быть участником трапезы Господней, но быть участником трапезы означает вкушать от неё. Иного участия в Евхаристии не может быть и иного участия не было, начиная с первой Евхаристии, совершенной апостолами после Пятидесятницы. Это было предание, которого строго держалась древняя Церковь…Только те, кто вкушал пищу на трапезах, были её участниками, а кто не вкушал от трапезы, тот не только не был её участником, но и не мог на ней присутствовать» [177]. Отец Александр мог бы подписаться под каждым этим словом.
В одной из исповедей он говорил:
«Сам Господь призывает нас на Вечерю Божию. Вечеря — это праздник, Вечеря — это радостное общение, Вечеря — это торжество любви. Общение с Господом и между собой, любовь Божия и наша».
А любимый батюшкой св. Иоанн Кронштадтский писал: «Бедствие для души долго не причащаться Святых Тайн: душа начинает смердеть страстями, сила которых возрастает по мере того, как долго мы не сообщаемся со своим Жизнодавцем».
Этого же мнения придерживался и Феофан Затворник: «Унас нынче говорят даже, что грех — часто причащаться, иные толкуют, что нельзя раньше шести недель причащаться… Не обращай внимания на эти толки — причащайся так часто, как потребно будет, ничтоже сумняшеся. Старайтесь только всячески приготовляться, как должно, и приступать со страхом и трепетом, с верою и сокрушением, и покаянным чувством».
