Сергей Кремлев - 7 побед Берии. Во славу СССР!
Это было сказано и подсказано Вождём народу — прямо, внятно, в главной газете страны.
5 декабря 1936 года сталинская Конституция 1936 года была принята, и началась подготовка к первым прямым (ранее они были не прямыми и неравными для рабочих и крестьян) выборам в новый высший орган государственной власти — Верховный Совет СССР.
Летом 1937 года проходил Пленум ЦК ВКП(б), где член образованной 26 мая 1937 года Комиссии Политбюро по подготовке нового избирательного закона Яков Яковлев (Эпштейн), напомнив о том, что выборы будут всеобщими, равными, прямыми и тайными, подчеркнул, что выборы — в полном соответствии с уже действующей Конституцией должны быть ещё и альтернативными!
Альтернативными!
Позднее стало нормой наличие в избирательных бюллетенях только одного кандидата, хотя Конституция допускала их несколько. Тогда же всё начиналось — первые выборы лишь предстояли, а по Конституции 1936 года правом выдвигать кандидатов в депутаты любого Совета пользовались «все общественные организации и общества трудящихся: коммунистические партийные организации, профессиональные союзы рабочих и служащих (а их, если считать отраслевые профсоюзы, был не один десяток! — С.К.), кооперативные организации, молодежные организации, культурные общества.», а также — общие собрания на предприятиях, в колхозах, совхозах и воинских частях!
Яковлев говорил:
— Конституция СССР предоставляет каждой общественной организации и обществу право выставлять кандидатов в Верховный Совет СССР. Эта статья имеет огромное значение, она внесена по предложению товарища Сталина. Её цель развить, расширить демократию. Эта статья обеспечивает подлинный демократизм на выборах.
И дальше Яковлев конкретизировал общий тезис:
— На окружные избирательные комиссии возлагается обязанность зарегистрировать и внести в избирательный бюллетень по соответствующему округу всех без исключения кандидатов в Верховный Совет, которые выставлены общественными организациями и обществами трудящихся.
При этом уже готовились образцы избирательных бюллетеней с несколькими фамилиями.
РЯД современных исследователей считает, что именно последний факт всполошил влиятельных региональных партийных «лидеров» типа Хрущёва, Постышева и Эйхе, и они-де спровоцировали Сталина на репрессивную операцию 1937 года, которая захватила и 1938 год. В итоге выборы в 1937 году прошли не на альтернативной основе.
При всей правомочности такого вывода его нельзя признать единственным, объясняющим причины массовых репрессий 1937–1938 годов. Он верен, но — неполон, и его надо дополнить, во-первых, в той части, что возможность выдвинуть альтернативного кандидата(ов) не только испугала партийных шкурников, но и активизировала весь спектр антигосударственных и антиобщественных сил — от церковников и бывших кулаков до троцкистов и «правых».
Сталин не мог этого, естественно, не предвидеть, но угроза оказывалась более значимой, чем это казалось вначале, да и разного рода эйхе её, надо признать, раздували.
Конечно, антисоветский Верховный Совет СССР от этой угрозы не становился возможным — абсолютное большинство народа было искренне за Сталина, за социализм и Советскую власть. Но крикливая «оппозиция» новой стране тоже не была нужна — приходило время не дискуссий, а согласованной работы, тем более что уже пахло мировой войной.
Свою роль сыграло, во-вторых, и раскрытие достаточно обширного военного заговора Тухачевского в мае 1937 года. А от этого заговора потянулись нити к троцкистам и «правым», и круг этот всё ширился и ширился — не в вымыслах НКВД, а в реальности.
Думаю, ошеломлённый открывающейся картиной неожиданного предательства вроде бы своих же, Сталин и решился на проведение превентивной репрессивной операции, а она стала вскрывать гнойник за гнойником как в «верхах», так и в «низах».
То есть подлинным «спуском» сжатой «пружины» явились прежде всего военные и штатские Тухачевские, якиры и уборевичи.
А ошибки и перегибы?
Что ж, пусть за меня ответит Молотов. В 1964 году, после снятия Хрущёва, он направил в ЦК КПСС несколько интереснейших и обширных писем, в одном из которых писал прямо:
«Мы рубили лес, и летели щепки.
Были ли ошибки? Ещё раз повторяю, что были. И главнейшей из ошибок Сталина и всего Политбюро того времени я считаю тот непреложный для меня факт, что они переоценили в какой-то мере качество нашего и государственного и партийного аппарата, переоценили нашу собственную революционную сознательность и совесть. Они полагались на нас, а мы, и в немалом числе, оказались заражёнными элементами карьеризма, сведения личных счётов, и, зачастую, самой обыкновенной политической близорукости».
Выше приведены поразительно искренние и точные слова, однако надо не забывать, что Стране Советов тогда было всего-то двадцать лет от роду, и ещё недавно Маяковский писал: «Моя страна — подросток.»
Могло ли только осознающее себя, только создающее, нащупывающее себя общество не ошибаться даже в крайне серьёзных вещах?! И очень показательно в тексте Молотова это смешение «мы» и «они». Ведь под молотовским «мы» нередко надо понимать «они» и, наоборот, под «они» — «мы». А объясняется это тем, что Молотов понимал всю сложность тех процессов, когда порой в одном и том же человеке боролось высокое, идейное и мелкое, шкурное, и далеко не всегда побеждало первое.
При всём при том Вячеслав Михайлович, конечно же, не отрицал неизбежности и необходимости — по словам самого Молотова — «беспощадной и трудной борьбы по уничтожению агентуры капитализма, агентуры войны в нашей собственной стране».
12 декабря 1937 года прошли первые выборы в Верховный Совет СССР. Как уже было сказано — безальтернативные. Идея несостоявшихся альтернативных выборов не стала известной широким массам, однако некий её отголосок прозвучал в речи Сталина на предвыборном собрании избирателей Сталинского избирательного округа Москвы 11 декабря 1937 года, на следующий день опубликованной в «Правде».
Он говорил тогда так:
«Я хотел бы, товарищи, дать вам совет , совет кандидата в депутаты своим избирателям. Если взять капиталистические страны, то там между депутатами и избирателями существуют некоторые своеобразные, я бы сказал, довольно странные отношения. Пока идут выборы, депутаты заигрывают с избирателями, лебезят перед ними, клянутся в верности, дают кучу всяких обещаний. Выходит, что зависимость депутатов от избирателей полная. Как только выборы состоялись и кандидаты превратились в депутатов, отношения меняются в корне. Вместо зависимости от избирателей получается полная их независимость. На протяжении четырёх или пяти лет, то есть до новых выборов, депутат чувствует себя совершенно свободным, независимым от народа, от своих избирателей . Он может перейти из одного лагеря в другой, он может свернуть с правильной дороги на неправильную, он может запутаться в некоторых махинациях не совсем потребного характера, он может кувыркаться как ему угодно — он независим».
