Афанасий Белобородов - Всегда в бою
- Вводите в бой второй эшелон в прежнем направлении. Задача - форсировать реку Царевич и развить удар на Духовщину.
Очень не хотелось мне втягивать и 9-ю гвардейскую дивизию в эти лобовые бои, но - пришлось. Гвардейцы Игнатия Васильевича Простякова форсировали реку Царевич и к вечеру 17 августа прочно закрепились на южном ее берегу, в деревне Малеевка и на ближайших высотах.
Интересные бывают в жизни совпадения. В момент форсирования реки 22-м гвардейским полком Романова я находился на НП командира дивизии и наблюдал, как цепочка солдат под жестоким огнем пошла через реку вброд. Первым на южный берег выскочил белокурый офицер (его фуражку сбила пуля). Он обернулся к бойцам, крикнул что-то и повел их в атаку на вражескую траншею.
- Кто этот храбрец? - спросил я генерала Простякова.
- Командир седьмой стрелковой роты старший лейтенант Иванов.
- Седьмой роты? Иванов?
- Да, он! - подтвердил Простяков.
Почти два года назад, в ноябре сорок первого, на Озерне, 7-й ротой этого же полка командовал тоже старший лейтенант Иванов. И так же храбро, первым форсировал он реку по битому льду. Только звали его Ильей Андреевичем, а инициалы этого Иванова, как подсказал мне кто-то из штабных офицеров, были "А. З.".
Овладев плацдармом за рекой Царевич, 22-й и 18-й гвардейские полки уже на следующее утро были вынуждены отбивать сильнейшие контратаки танков и мотопехоты противника. Ожесточенность этих контратак все нарастала, и, для того чтобы удержать плацдарм, нам пришлось выдвинуть на него несколько батарей 17-й истребительно-противотанковой бригады полковника В. Л. Недоговорова. Артиллеристы, ведя огонь прямой наводкой, хорошо помогли стрелкам, и плацдарм остался за нами. Тогда фашистское командование перенесло свои усилия несколько севернее, под Борки и Жукове. Особенно упорные бои завязались за высоту 229,6. Она несколько раз переходила из рук в руки.
Бессмертный подвиг на этой высоте совершил рядовой 31-го гвардейского полка Василий Иванович Соловьев. При очередной атаке взвод младшего лейтенанта Чегаркина, где служил Соловьев, выбил фашистов из траншеи и быстро двинулся дальше, к вершине. Внезапно во фланг взводу ударил пулемет из хорошо замаскированного дзота. Бойцы залегли. Соловьев оказался неподалеку от дзота, но гранат у него не было: гвардеец уже израсходовал их, уничтожив в траншее две пулеметные точки. Он, не раздумывая, бросился к амбразуре дзота и закрыл ее своим телом. Вражеский пулемет, прошив его очередью, смолк. Взвод, а за ним и другие подразделения батальона вышли к вершине и овладели высотой. Подвиг коммуниста В. И. Соловьева, марийца по национальности, был отмечен высшей наградой. Ему посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.
Противник продолжал контратаки, особенно настойчивые в полосе 9-й гвардейской дивизии. Мы в свою очередь неоднократно, с перерывами в один - три дня, возобновляли наступление, пытаясь прорваться на юг, к Духовщине. Однако пробить брешь в многополосной, насыщенной огневыми средствами и различными инженерными заграждениями обороне не смогли. Примерно такая же обстановка сложилась в полосе всей 39-й армии и у ее соседей слева - соединений Западного фронта.
Ожесточенные бои продолжались до начала сентября. Добиться решительного успеха нам не удалось. Однако это наступление, в котором участвовали войска двух фронтов, имело положительное значение. Дело в том, что в июле - августе развернулась грандиозная битва на Курской дуге, где советские армии, обескровив и отбросив вражескую ударную группировку, развернули мощное наступление, освободили Орел, Белгород, Харьков, разгромили 30 дивизий противника. Вермахт потерял в этой битве около 500 тысяч солдат и офицеров, 1,5 тысячи танков, 3 тысячи орудий и более 3,7 тысячи самолетов{62}. Вражеское командование остро нуждалось в резервах. Какую-то часть этих резервов мы сковали на смоленском направлении. Мало того. Стремясь удержать за собой Смоленск, фашисты были вынуждены перебрасывать сюда танковые, моторизованные и пехотные дивизии из-под Орла.
И все же наше августовское наступление не достигло непосредственной цели освобождения Духовщины. 39-я армия втянулась в затяжные бои, так и не прорвав оборону противника.
Та или иная неудача обычно обусловливается совокупностью различных причин, иногда очень специфических. Однако при ближайшем рассмотрении главные причины, как правило, оказываются типичными для неудачных боевых действий вообще. Это, например, поспешность при подготовке к наступлению, попытка выиграть время за счет сокращения необходимой и очень трудоемкой подготовительной работы. Давно известно, что такой метод, мягко говоря, не спутник успеха. Военная история от древнейших времен пестрит подобного рода отрицательными примерами. И все-таки эти ошибки повторяются. Именно поэтому полезно и сейчас обращаться к суровым урокам прошлого, памятуя, что горький опыт - это тоже опыт, что в трудном противоборстве одерживает верх тот, кто умеет учиться и на собственных ошибках.
Выше уже говорилось, что наше августовское наступление на Духовщину готовилось в очень сжатые сроки{63}. Это создавало большие трудности для войск, особенно для артиллерии. Ее полки, дивизионы и батареи продолжали выдвигаться на огневые позиции вплоть до последних часов перед атакой. Поэтому произвести необходимую разведку целей по всей глубине обороны противника артиллеристы не смогли - для этого у них просто не хватило времени. Отсюда и низкая эффективность артподготовки.
Когда прорыв не удался, войска 39-й армии предприняли ряд повторных наступлений. Однако каждый раз нам давали для подготовки считанные дни, в результате чего артиллерия опять и опять не справлялась с поставленными задачами. Очевидно также, что мы имели недостаточно артиллерии, а также артснарядов.
Среди других факторов, сыгравших отрицательную роль в августовском наступлении, отмечу еще один, на мой взгляд, чрезвычайно важный. Поспешность в подготовке наступления, естественно, повлекла за собой и спешные переброски крупных сил пехоты и артиллерии. Правила оперативной маскировки были нарушены, противник не только обнаружил перегруппировку войск 39-й армии, но и заранее, с помощью всех видов разведки, в том числе авиационной, довольно точно определил направление нашего главного удара.
Это мы почувствовали в первые же часы боя, это подтвердили и пленные. Командир 91-й гвардейской дивизии доложил мне результат опроса пленных. Все они (около 50 солдат и офицеров) показали, что их части были приведены в полную боевую готовность за три дня до нашего наступления, что в тыловых районах сосредоточиваются танки и пехота, срочно переброшенные из-под Орла. А вскоре разведчики взяли пленного из 18-й немецкой танковой дивизии. Выяснилось, что эта дивизия, как и другие танковые и моторизованные соединения противника, начала марш с орловского выступа на север, в полосу 39-й армии, еще за несколько дней до начала нашего наступления. В подобной обстановке говорить о неожиданности удара конечно же не приходится. Противник ждал его, готовился к нему и тотчас же ответил сильными контратаками танков и мотопехоты, поддержанными бомбардировочной авиацией.
