Жаклин Паскарль - Когда я была принцессой, или Четырнадцатилетняя война за детей
Я закрыла глаза и постаралась сдержать свое возбуждение, но сердце жаждало чуда. Я напомнила себе, что Шахира и Аддин живут в стране с культурой, значительно отличающейся от моей. Шахира может просто своевольничать, и первая попытка установить со мной связь может оказаться пределом ее смелости. Но и одно это уже было настоящим поступком для девочки, выращенной в королевской семье, которую я так хорошо знала. Вероятно, это первое письмо было простым проявлением подросткового любопытства, которое не выдержит прямого контакта с действительностью.
Все еще одолеваемая противоречивыми чувствами, я протянула руку к мышке и открыла почтовый ящик.
Руки задрожали. В моем ящике лежало письмо от Шахиры.
Дорогая мамочка, да, это правда, я – твоя Шах, и я тоже тебя люблю. Я так сильно по тебе скучаю…
И все. Я рыдала, пытаясь прочитать строки драгоценного послания. Железная хватка, которой я держала себя последние десять лет, исчезла без следа, и мне оставалось лишь уцепиться за тоненькую ниточку надежды. У меня стало сводить скулы от широкой улыбки, в которой я расплылась сквозь слезы. Она назвала меня мамочкой и сказала, что любит и скучает по мне. Какие слова смогут с этим сравниться? Даже сейчас, когда я пишу эту главу, вспоминая день, когда Шахира впервые ответила на мое письмо, на моем лице сияет счастливая улыбка. Сколько бы лет ни отделяло меня от этого момента, я легко возвращаюсь к этим воспоминаниям.
Я нашла Билла в саду и не смела даже прошептать ему о своих новостях, чтобы никто нас не услышал. Я затащила его в дом и заплакала в его объятиях. Потом отвела к компьютеру и попросила его прочитать письмо, однако в то же время боясь его отпустить от себя. В тот момент мне было необходимо ощущать его рядом.
Лишь несколько раз прочитав письмо Шахиры, я поняла, что она прикрепила к нему свою фотографию и Аддина. И снова нахлынули слезы, и я увидела своих детей, впервые за одиннадцать лет. Странно и удивительно, но перед моими глазами предстали те же самые мои малыши, только теперь обладающие взрослыми телами. И они были потрясающе красивы. Шахира подписала каждый, даже смутный образ. Там был один снимок, на котором она была без хиджаба, и я смогла увидеть цвет ее волос и прическу.
Я вспомнила, в письме она говорила, что теперь ее любимый цвет – зеленый, и это знание снова наполнило мои глаза слезами. Я даже почувствовала раздражение от своей слезливости, но потом забыла об этом и просто наслаждалась счастьем.
Мне по секрету говорили, что я похожа на тебя и что волосы у меня такого же, как у тебя, цвета. Я правда похожа на тебя? Очень на это надеюсь!!
Гибкая девочка-подросток с глазами оленя, сияя красотой юности, смотрела на меня с экрана. В ее лице я угадывала и свои черты, но Шах была самой собой и не нуждалась в сравнении со своей восторженной матерью. К письму была приложена фотография Аддина, которую она сделала со спины. Да, у него все еще была светлая прядь на затылке, та самая, с которой он родился.
И тут меня снова ждало удивление: достигнув двадцатилетнего возраста, мой сын стал походить на моего отца. Исчезли длинные нескладные ноги и руки, и из неуклюжего мальчика вырос крепкий молодой человек, красивый и какой-то серьезный, взрослый, что ли. И у него была борода!
Это было лучше, чем я смела надеяться! Теперь, даже если контакт прервется, у меня останутся фотографии детей! Сейчас я знаю, как выглядят мои ненаглядные Аддин и Шахира, и, судя по всему, они оба выше меня!
Шахира писала, что Аддин передавал мне привет, но он немного стеснителен, однако обещал вскоре написать. Может ли она получить мой номер телефона, чтобы позвонить, когда появится такая возможность?
«Конечно», – написала я в ответ, с любовью и удивлением. Я как можно аккуратнее рассказала Шахире о существовании Верити и моем браке с Биллом. Далее я добавила новости о людях, которых они могли еще помнить, и еще всякие милые сердцу мелочи, которые, как я надеялась, смогут избавить ее от неловкости в наших отношениях.
Осталось обсудить одну немаловажную деталь.
«Знает ли ваш отец о том, что ты связалась со мной?» – напечатала я. В глубине души я в этом сомневалась, но инстинктивно боялась его реакции на это известие.
В тот момент и в течение всего того дня я позволила себе роскошь: ощутила себя матерью двоих взрослых детей и одной малышки. Я радостно обняла Верити и прижимала ее к себе до тех пор, пока она не закряхтела и не вырвалась из моих рук.
Что за удивительный день! Всего несколько минут изменили мою жизнь. После всех этих лет я наконец получила реальное представление о том, какими стали мои похищенные дети.
Глава 28
Луддит, младенец и исцеление
– Мамочка! – произнес женский голос сквозь треск телефонной линии. – Здравствуй, мамочка, это я, твоя Шах! – Ее голос звучал напевно и немного вопросительно.
– Шах? О боже, Шах! Это правда ты? У тебя такой взрослый голос, милая! – Это все, что мне удалось сказать, перед тем как меня бросило в слезы. Дальше я могла только всхлипывать.
– Мамочка, не плачь, все хорошо, – успокаивала меня Шахира.
В моей голове тут же возникли мириады сложных и противоречащих друг другу мыслей. Я расстроилась из-за того, что не узнала голос дочери, и ощущала облегчение оттого, что исполняется моя мечта, и панику, потому что не знала, о чем говорить с этой незнакомой мне женщиной.
Не нужно было мне волноваться. После того как мне удалось успокоиться, мы просто стали разговаривать. Да, сначала разговор был неуклюжим, но это все равно было чудесно. Я поняла, что этот первый звонок требовал от нас искренности и всей легкости, на которую я была способна спустя одиннадцать лет шесть месяцев и пятнадцать дней с момента нашего расставания с дочерью. «Запросто», – говорило что-то внутри меня. Черт побери!
Шах была замечательной, умной и в то же время наивной, проницательной, смешливой и страдающей – все это слышалось в ее голосе. Одиннадцать лет разлуки со мной и отсутствие возможности самостоятельно принимать решения о своей судьбе сделали свое черное дело. В нашем разговоре была некая уязвимость и нерешительность, будто бы нам обеим нужно было примириться с реальностью.
Умом я понимала, что со времени их похищения я прожила целую жизнь, как и Шахира. Я больше не была для нее авторитетом. Давно прошли те времена, когда ей было шесть лет, а я была для нее самым важным человеком. Я должна была помнить об этом все время, пока мы разговаривали, плакали и снова разговаривали.
Я пыталась говорить спокойно, но потерпела фиаско. Однако, должно быть, что-то я все же сделала правильно, потому что наши отношения, робкие поначалу, стали развиваться. В тот день мы обе сделали шаг вперед и рискнули занять место в жизнях друг друга. Шахира всегда жила в моем сердце, со дня ее рождения. Но мне приходилось все время напоминать себе, что для нее я могу быть лишь тайной отдушиной, занимающей только крохотную часть ее мыслей.
![Сергей Лексутов - Ефрейтор Икс [СИ]](/uploads/posts/books/99839/99839.jpg)
