Очерки Фонтанки. Из истории петербургской культуры - Айзенштадт Владимир Борисович
Вот что, спустя много лет, рассказал друг Чюрлёнисов Влодзимеж Моравский, как передала Ядвига Чюрлёните: «Это было, кажется, в 1919–1920 годах. Оба брата Моравские – Евгений и Влодзимеж – жили тогда в Париже… В числе друзей Евгения была и Айседора Дункан и ее друг пианист Вальтер Румель, а также выдающийся скульптор Бурдель, – учитель Евгения. Впервые навестив с Румелем Евгения, Айседора попросила его сыграть…
Взгляд Дункан, слушавшей музыку, беспокойно блуждал, словно искал чего-то. Вдруг он остановился на картине [это была копия картины Чюрлёниса, которую сделал для друга сам автор]… Когда друзья кончили играть, она, подбежав к Евгению, воскликнула: „Кто он? Где он, этот человек, создавший эту замечательную картину?“. Узнав, что этого человека давно уже нет в живых, она очень расстроилась. Затем воцарилась долгая тишина. Наконец Айседора произнесла: „Я его найду“, – и попросила Румеля сыграть сонату Шопена с траурным маршем. В этот вечер она танцевала удивительно – импровизировала эту сонату…
Кончив танцевать, Айседора… вскоре ушла домой. Евгений, помолчав, сказал: „А она все же, наверное, «нашла» то, что хотела найти“».
«Однажды летом брат привез из Варшавы стопку фотографий на редкость красивой молодой женщины, – вспоминала Ядвига Чюрлёнене. – Брат рассказывал, что приезд Дункан в Варшаву потряс всю музыкальную общественность… Дункан танцевала сюиту Баха и траурный марш Шопена. Это было нечто новое!..»
В своих воспоминаниях Мстислав Добужинский писал о том, что Чюрлёнис много играл с его женой в четыре руки, и очень часто Шестую Патетическую симфонию Чайковского, которую очень любил.
А вот продолжение воспоминаний Ядвиги Чюрлёните об Айседоре Дункан: «В 1924 году… в Берлине, мне довелось самой увидеть эту… удивительную художницу… В первый вечер она танцевала Шестую Патетическую симфонию Чайковского… Я помню: Дункан… кончив танцевать… вышла поблагодарить за аплодисменты. Но вместо обычных банальных реверансов, она встала посредине эстрады, вытянула обе руки вперед и стояла так, немного наклонив голову набок, до тех пор, пока шум не затих. Ее длинная, до пола, темно-фиолетовая туника, серьезность и вытянутые руки что-то напоминали мне…
А напоминало мне все это картину Чюрлёниса „Жертва“» [294].
