Джей - О Милтоне Эриксоне
Информацию о работе Эриксона можно почерпнуть из нескольких источников: статей и книг, включающих записи клинических случаев и их обсуждение, демонстраций работы с клиентом перед группой, магнитофонных записей лекций и бесед о психотерапии. Эриксона, вероятно, записывали чаще, чем любых других терапевтов. Наиболее полно методы работы Эриксона представлены, конечно же, в описаниях клинических случаев. Однако многие из его терапевтических процедур еще не записаны, и узнать о них можно только из личной беседы с Эриксоном[1]. Можно также заметить, что хотя “фактическая” сторона любого случая оставалась неизменной как в письменном, так и в устном изложении, в каждом конкретном контексте на передний план выносятся разные аспекты. В беседе Эриксон стремится подчеркнуть то, что близко и понятно его собеседнику. Читающим отчеты Эриксона необходимо помнить, что он обращается к аудитории, придерживающейся более традиционных подходов и взглядов, и поэтому старается приспособить свою речь к такой аудитории.
Я позволю себе предложить на суд читателей некоторые обобщения, касающиеся практического и теоретического аспектов работы Эриксона, сделанные на основе информации, почерпнутой из его статей и из многочасовых записей бесед с ним[2].
Предлагаемая здесь интерпретация работы Эриксона может отличаться от его собственного видения. Его описание своей работы содержится в его статьях, а я лишь дополняю и комментирую. Читатель может сам ознакомиться с трудами Эриксона и, возможно, увидит его работу в ином свете. Некоторые практические аспекты эриксоновского подхода, вероятно, описываются впервые.
Большинство терапевтов, да и терапевтические школы в целом склонны ограничиваться лишь одним типом пациентов, но среди “случаев” Эриксона мы видим весь спектр человеческих проблем. Он облегчал боль при родах, присутствуя при начале жизни, и он же помогал человеку достойно покинуть этот мир, работая с умирающими от рака (“Гипноз при тяжелых, смертельных болезнях”). Среди описанных им случаев — разные этапы человеческой жизни: проблемы детства, трудности подросткового периода, сложности семейной жизни, кризисы зрелого и преклонного возраста. Он работал не только с невротиками и психотиками, но и стремился помогать в разрешении еще более таинственных психиатрических проблем, связанных с мозговыми травмами и физической инвалидностью (“Гипнотически ориентированная психотерапия при органических заболеваниях”).
Для Эриксона единица лечения — один человек, супружеская пара или целая семья. Он может работать с симптомом как с личностной проблемой или как с “производной” семейной жизни. Работая с супружеской четой, он предпочитает свободу выбора: вызвать на прием любого из супругов или одновременно обоих. На сеансах с детьми он может в одном случае попросить родителей удалиться, а в другом — потребовать их присутствия. Известен случай, когда он проводил “прием” всей семьи с помощью лишь одного пациента, который в трансе видел перед собой других членов семьи.
Эриксон, как правило, работает в своем офисе, но если лечение требует, он выйдет за его пределы. Дома и на работе у клиента, в зале ожидания аэропорта ему так же удобно работается, как и в собственной приемной. Он часто лечит людей, не называя это лечением, и незаметно помогает людям решить проблемы во время публичных демонстраций гипноза перед большой аудиторией или в ходе обычной беседы. Если необходимо, он будет сопровождать клиента в той ситуации, которая вызывает симптом. Например, один молодой человек каждый раз падал в обморок при попытке войти в конкретный ресторан. Эриксон пригласил его поужинать в этот ресторан и организовал ужин так, что проблема была устранена. А однажды он катал свою пациентку, маленькую девочку, по улице на велосипеде.
Многие терапевты жестко определяют длительность приема (обычно это один час) и никогда не нарушают установленные временные рамки. Для Эриксона время — пластичный материал. С некоторыми клиентами он будет работать 50 минут, с другими встретится всего на несколько минут, а с третьими прием растянется на несколько часов. Его расписание встреч с клиентами столь же гибко: он может встречаться с ними ежедневно, или раз в неделю, или через значительные промежутки времени. Он может влиять на чувство времени у клиента с помощью техник искажения времени, или будет дезориентировать его во времени, используя техники “запутывания”, или “сокращать” время, применяя амнезию.
Курс лечения у Эриксона может быть как долгосрочным, так и необыкновенно коротким. Пациенты готовы преодолевать значительные расстояния, чтобы поработать с ним день или неделю, как будто его лечение — это хирургическая операция. С одними клиентами он будет встречаться регулярно, через определенные промежутки времени, с другими ему достаточно видеться несколько часов раз в два-три месяца. Провести терапевтический прием сразу после лекции или семинара, а то и по телефону и даже по почте — обычное дело для него.
Оплата лечения, так же как и время, становится у Эриксона орудием терапевтического воздействия. Обычно он сам устанавливает цену за лечение, но некоторым пациента поручается сделать это самостоятельно. Другие же оплачивают не количество часов, проведенных с терапевтом, а результат, полученный в ходе лечения.
Подход к лечению
Способ воздействия, как и место, время и стоимость, выбирается Эриксоном индивидуально для каждого пациента. Хотя многие процедуры лечения с похожими пациентами повторяются, что и должно происходить у человека с большой практикой, его подход предполагает, что для каждого пациента он должен быть особенным. Карл Витакер однажды сказал, что наибольшее удовольствие он получает от тех терапевтических встреч, после которых может сказать: “Да, такого я еще не делал”. Эриксон также находит в этом удовольствие, но для него это связано скорее не с желанием быть открытым всему новому, а с неистощимым стремлением узнать: а что будет, если попробовать что-то другое?
Когда на пороге его приемной появляется энный “случай” психогенной мигрени или фобии, он может использовать любую из процедур, не раз апробированных в прошлом. Однако он скорее предпочтет некую вариацию, которая соответствует его интересам в данный момент и отвечает потребностям пациента. Именно эта вариативность и не дает его подходу застыть в форме некой обобщенной терапевтической теории. Очевидно, что в работе Эриксон руководствуется определенными принципами, ведь эриксоновскую терапевтическую процедуру узнать так же легко, как и картину кисти Пикассо. Однако поиск повторяющихся элементов в его приемах и попытки представить их в систематизированном виде потребуют упрощения, которое сведет на нет тонкости его техники. Какой толк в обобщении, утверждающем, что картины Пикассо отличаются яркими красками и угловатыми линиями? И, тем не менее, я попытаюсь сделать несколько обобщений, чтобы выделить некоторые общие черты его терапевтических приемов. Несмотря на то, что эти черты представлены здесь по отдельности, все они сливаются в единый терапевтический подход.
