Григорий Евдокимов - 300 вылетов за линию фронта
В поле зрения прицела медленно вползают окраинные домики пункта Богуслав, и в ту же минуту в небе появляются десятки разрывов. Но маневрировать уже нельзя - впереди цель - вереница танков, автомашин. Нам, ведомым, нужно не прозевать и сбросить бомбы по сигналу ведущего (по отрыву бомб из люков). Вот из люков ведущего посыпались вниз каплевидные стокилограммовые бомбы. С силой (хотя сила здесь и не требуется) нажимаю кнопку электросбрасывателя, тут же дублируя рычагом аварийного сброса. Освободившись от бомб, самолет взмывает на несколько метров вверх. На душе полегчало - самолет перестал быть пороховой бочкой. С высоты нам не видно, как взрывная волна опрокидывает в кюветы вражескую технику, как от осколочного дождя на шоссе остаются десятки вражеских трупов, как стонут и корчатся в предсмертной судороге фашистские завоеватели, но мы знаем, что это так. Лишь спустя некоторое время, специалисты из фотолаборатории по результатам дешифрирования снимков вынесут заключение: уничтожено или повреждено столько-то вражеских танков, автомашин и другой техники, но даже они не скажут, сколько мертвых врагов осталось там, где нанесен удар.
Дело сделано. Мы закрываем люки и ложимся на обратный курс, оставляя в районе цели облако дыма и пыли. Группа уходит со снижением. Скорость все больше нарастает, приближаясь к цифре 400. Надрывно воют работающие на полных оборотах моторы. Бегло осматриваюсь - как будто все на месте.
Голубая лента Днепра, промелькнувшая под нами, казалась нам краше и милее всех рек мира - за нею была территория, еще не занятая врагом. Идем на малой высоте. С высоты птичьего полета хорошо видно, как на северном берегу Днепра наши бойцы готовятся к обороне: углубляют траншеи, готовят позиции для артиллерии, связисты тянут провода. Некоторые солдаты, увидев на крыльях красные звезды, приветственно машут руками.
Самолеты, израсходовав часть горючего и освободившись от бомб, стали легкими и послущными. Обратный путь поэтому показался нам намного короче, чем при полете на цель. Зарулив на стоянку, мы горячо и долго обсуждали все эпизоды первого боевого вылета. И хотя мы в этом полете потерь не имели, некоторые самолеты получили серьезные повреждения. Дежурный по стоянке передал, чтобы летный состав прибыл на КП.
- А как ты думаешь, штурман, почему над целью не было истребителей противника? - спрашивает меня И. Рябов, когда мы направились к КП.
- А ты жалеешь об этом?
- Лучше, если бы их вообще не было.
- А не было их скорей всего потому, что наше появление для них явилось неожиданным. А встретиться с ними нам еще придется не раз и не два.
Когда летный состав собрался, командир полка сказал: "Поздравляю вас, товарищи, с успешным выполнением первой боевой задачи! А замечание у меня к вам, товарищи летчики, одно - не жмитесь вы так близко к своим ведущим в зоне зенитного огня. Вы этим затрудняете маневр группы и подвергаете себя большой опасности - быть сбитым".
Здесь же была поставлена новая боевая задача. Во второй половине дня полк совершил второй боевой вылет, который, как и первый, обошелся без потерь. Так началась наша боевая деятельность на фронте.
Не успел приземлиться последний пришедший с задания экипаж, как над аэродромом появился немецкий самолет, по-видимому, разведчик. "Не иначе, как за нами увязался, гад, - замечает только что покинувший кабину И. Ромахин. Теперь жди "гостей". Мы молча соглашаемся с ним. Шел он на высоте 2000-2500 метров. Самолет уже удалялся от аэродрома, когда наши зенитчики, догадались открыть огонь. Разрывы снарядов ложились далеко за хвостом самолета.
"Мазилы", - выругался кто-то в сердцах.
"Лафа, а не жизнь была бы нам, если бы немецкие зенитчики стреляли, как наши", - замечает И. Рябов.
Истребители и не пытались взлететь, понимая бесполезность этой затеи, так как скорость И-16 была примерно одинаковой со скоростью немецкого самолета. Обидно, что проворонили. А вскоре вибрирующий звук двигателей вражеского самолета стих совсем. День уже был на исходе, когда за нами пришли две полуторки, чтобы отвезти на ужин. Кормили нас гостеприимные украинцы очень хорошо, помимо обильных мясных блюд, к столу всегда подавались и свежие овощи, и фрукты.
В самый разгар ужина до нашего слуха донеслась уже знакомая вибрирующая звуковая волна работающих на больших оборотах авиационных двигателей. "Кажется, накаркал я тогда на аэродроме на свою голову, - скорее про себя, чем вслух произносит Ромахин. - Надо спуститься вниз, там есть полуподвал".
Большинство покидает столовую, только несколько человек как ни в чем не бывало остаются на своих местах и продолжают трапезу. Я так же остаюсь в столовой. Столик, за которым мы ужинали, стоял у окна, и мне хорошо видно, как один наш товарищ без пилотки с противогазом на левом боку и вилкой в правой руке мечется в поисках более надежного, чем полуподвал, убежища. Наконец, его взгляд уперся в проем открытого люка, но, опасаясь, что люк глубокий, он взял подвернувшийся под руку обломок кирпича и бросил в люк. Из люка (как потом выяснилось) он услышал несколько непечатных слов - там находился уже другой наш товарищ. И, обрадовавшись, тут же прыгнул ему на плечи. Можно только догадываться о содержании их дальнейшего разговора. Так он и просидел на плечах другого до конца бомбежки.
Истошно выла сирена - сигнал воздушного нападения, а лавина звука приближающихся самолетов все нарастала. Где-то в стороне заухали зенитки. Вдруг сильные взрывы заглушили все остальные звуки - это немецкие бомбовозы Ю-88 сбросили свой бомбовый груз. К счастью, этот налет не причинил нам большого вреда.
Командование на это отреагировало так: вторую эскадрилью капитана В. Ф. Тюшевского решено было посадить на полевой аэродром Парасковея, что находился в 15 километрах от Полтавы, на окраине свиноводческого совхоза.
Мы теряем боевых друзей
День 9 августа 1941 года выдался в Полтаве на редкость погожим. Солнце еще не взошло, а ртутный столбик термометра показывал уже 20 градусов тепла.
Полку была поставлена боевая задача - нанести бомбовый удар по автоколонне противника западнее Киева. Это был наш третий боевой вылет. Полковую колонну в составе двух эскадрилий вел командир полка майор К. С. Дубинкин. Для прикрытия в воздух поднялось 6 истребителей И-16. Первым оторвался от земли командир полка. Набрав высоту 400 метров, он встал в круг, ожидая, когда взлетят и пристроятся остальные экипажи. Когда бомбардировщики были в сборе, взлетели истребители прикрытия. Одно звено прикрывало левый фланг замыкающий эскадрильи, другое - правый.
Нам было известно, что в районе предстоящих боевых действий противник держит в воздухе большие группы своих истребителей и на каждого нашего приходится 3-4 самолета врага. Но мы надеялись на опыт, высокое мастерство, мужество и отвагу наших летчиков. Маршрут наш проходил южнее железной дороги Полтава - Дубны - Киев. Внизу - желтизна созревших, но неубранных хлебов, а по шоссейным, грунтовым и проселочным дорогам с запада на восток и на север повсюду тянулись беженцы со своим немудреным скарбом - кто на повозках, а кто пешком. От этой безрадостной картины к сердцу подступала жгучая ненависть к врагам. Хотелось немедленно появиться над их головами и нанести смертельный удар. Мы над территорией, занятой врагом. Поля здесь почернели от пожарищ. Вместо деревень - одни печные трубы.
