Герман Нагаев - Конструктор Шпагин
— Вставай, Шпагин, наши уходят на передовую.
Егор со всех ног бросился к лесу — благо, светила луна и было хорошо видно. Он отыскал Антипа, крепко сжал его руку.
— Увидимся ли?
— Не знаю, Егор, на войне загадывать нельзя. А ты, коли улыбнулось счастье, держись за него обеими руками. Если и не научишься ремеслу — плевать! Теперь главное — уцелеть!
— Спасибо, Антип Савельич, что поддержал меня перед начальством, не побоялся.
— Ладно, чего тут… вот, ежели со мной что случится, уж ты того… не забудь Настасью Семеновну с ребятишками.
— Да что ты, что ты, Антип Савельич!
— Молчи, я больше тебя прожил… прощай!
Они обнялись. Егор, не в силах сдержать слезы, припал к колючей щеке Антипа. Антип отстранился.
— Ну-ну, не хнычь, выше голову! Наше дело солдатское, раскиснешь — пропадешь. — Он пожал Егоркину руку и ушел в темноту… Егор долго стоял, прислонясь к одинокой березе, и вслушивался в гул шагов роты, отчетливо отдававшихся в тишине.
9
Оружейная мастерская разместилась под брезентовым навесом, наскоро пригнанным впритык к деревенской кузнице. Кузница эта, как и все сельские кузницы, стояла на отшибе от селения, где расположился штаб полка.
Оборудование мастерской состояло из разборных верстаков с тисками, легкого сверлильного и небольшого токарного станков, походного горна да ящиков с инструментами и запасными частями для винтовок и пулеметов. Словом, в мастерской было лишь то, что без особого труда можно было перевозить на телегах.
Заглянув под навес, Егор увидел за верстаками четверых солдат. Все они сосредоточенно занимались своим делом и, казалось, были поглощены какими-то думами. Егора никто не заметил. Он подошел к самому пожилому солдату.
— Скажите, а кто тут оружейный мастер?
— В кузне он, а тебе зачем?
— Да вот послали к вам в подручные.
Солдат окинул суровым взглядом щупленького Егора.
— Ты что, из мастеровых?
— Нет, я деревенский.
— Кто там? По какому делу? — послышался глуховатый голос, и из кузницы вышел маленький пожилой человек, в унтерских погонах, с трубкой во рту.
— Новое пополнение прибыло, Яков Васильевич, с усмешкой кивнул на Егора солдат.
Егор подал записку от ротного. Мастер, посасывая трубочку, прочитал, посмотрел на Егора изучающе.
— Откуда сам-то?
— Владимирский.
— Владимирский богомаз! — бросил кто-то из солдат, и все громко захохотали.
— Не богомаз, а хрестьянин, — огрызнулся Егор.
— Мастерства не знаешь?
— Кое-что умею… с отцом и дедом в отхожие промыслы ходил.
— Что делал? — спросил мастер.
— Плотничал и печи клал.
— Чего же тебя к нам послали?
— Палец у меня не сгибается, жилы стамеской перерезал.
— Н-да… что же мне делать с тобой?.. Погоди, погоди… а ведь и для тебя, парень, есть работа, право! Да еще как пригодишься-то. Айда-ка со мной. Там у горна кожух обвалился — вот тебе и работа на первое время.
— Это я могу, — с уверенностью сказал Егор и пошел за мастером.
— Ты гляди, — усмехнулся рыжеусый солдат, — из молодых, да ранний!.. Тоже мастеровым оказался.
— Не кажи гоп до сроку… — угрюмо пробасил коренастый детина, — побачимо, шо вин зробыть…
Оружейный мастер Яков Васильевич Дедилов, не выпуская трубки изо рта, внимательно следил, как Егор замешивал на листе жести глину и песок, как, выбрав в ящике широкое зубило и молоток, разбирал кожух, аккуратно очищал и складывал кирпичи, как потом, прочистив дымоход, старательно выкладывал кожух, обходясь без нужного инструмента, орудуя вместо мастерка старым топором без топорища.
К обеду работа была окончена. В горне развели огонь, подсыпали древесного угля. Кузнец, обряженный в солдатскую гимнастерку и брезентовый фартук, качнул мехи.
— Тяга что надо!.. Глядите!
— Да ты, я вижу, мастак в этом деле, — усмехнулся Яков Васильевич, — молодцом!.. Но вот печей у нас больше нет… что же мы с тобой делать будем?
— В молотобойцы бы его, — сказал кузнец, — да жидковат, пожалуй, не выдюжит.
— Погоди, ты говоришь, плотничал с дедом? — спросил мастер.
— С отцом, дед у меня печник.
— А по столярному можешь?
— Не знаю… смотря что?
— А ну, пойдем поглядим.
Дедилов достал из-под верстака разбитую ложу от винтовки.
— Видишь? Должно, о чью-нибудь башку раскололи… Ну-ка сообрази, что с ней можно сделать?
Егор осмотрел ложу. Нагнулся, достал вторую половину, сложил.
— Ну, что задумался?
— Можно склеить… еще послужит.
— Ну а если опять по кумполу? Ведь разлетится?
— Так ведь и целая раскололась.
Мастер усмехнулся:
— Ладно, склеивай, латай… а там будет видно…
10
В ремонтной команде народ собрался великовозрастный — редко которому меньше сорока, а то и старше. На Егора все смотрели, как на мальчишку. И место ему дали похуже, в самом углу, и к столу пускали после всех, так что он ел всегда на нарах.
Егор чувствовал себя чужим в этой компании и сильно тосковал. Хотелось повидать Антипа, но третья рота все еще была на передовой.
Вечером, после работы, Егор забивался к себе на нары и писал письма домой. Хотелось излить душу, поговорить с дорогими людьми. Уж отослал он их чуть ли не десяток, а ответа все не было. По ночам Егору снилась родная деревня. С каким наслаждением он ходил с кузовком по знакомым грибным местам, купался в Клязьме…
А утром, заслышав трубу, вскакивал, бежал с котелком на кухню и, наскоро перекусив, шел в мастерскую.
В мастерской, как и в казарме, он чувствовал себя одиноко. Другие мастеровые, за исключением украинца Евтушенко, были туляками и крепко держались друг друга.
Но как-то за спиной Егор услышал глуховатый голос мастера:
— Вот здесь и будешь работать, землячок. Дело тебе известное — рассказывать нечего.
Егор обернулся и увидел рядом с мастером Дедиловым низкорослого, похожего на цыгана солдата с обкуренными черными усами и бородой.
— Вот, Егор, прибыл к нам заправский мастер по ложам. Ты теперь будешь подручным у Никанора Ильича Сазонова.
— Давай, давай, я его вышколю, — сказал бородатый солдат, — у меня человеком будет. Сразу поймет, с какого конца ружье заряжать.
Егор подошел к Сазонову.
— Что же мне делать, Никанор Ильич?
Тот, порывшись в кармане, вынул полтину.
— Слетай на деревню в шинок, добудь бутылку «смирновки».
— Не пойду! — решительно заявил Егор.
— Чаво ты сказал? — бородатый огромной черной пятерней потянулся к Егору. Но тот схватил лежавшее на верстаке дуло винтовки и тяжелым концом замахнулся на обидчика:
