Эрве Шаландар - Меня спасла слеза. Реальная история о хрупкости жизни и о том, что любовь способна творить чудеса
Рэй соглашается. Он этого, конечно, не знает, но я ему благодарна. Нет, музыка не выведет меня из забытья, потому что я уже в сознании, но она хотя бы меня развлечет. Я не могу читать или смотреть телевизор, так послушаю песни. Возможно, они позволят мне думать о чем-то другом.
Музыка важна для меня, это правда. Она соответствует моему характеру, радостному и позитивному. Она поднимает мне настроение в моей ванной комнате в четыре часа утра, когда я собираюсь на работу. И я люблю музыку, под которую мы танцуем с Рэем по выходным.
Я не знаю, кассеты ли это, компакт-диски или радио, но очень быстро песни составляют мне компанию.
Азнавур, Сушон, Кабрель… Я повторяю мою классику. Есть песни, которые я знаю, есть и такие, которые мне в новинку. Я начинаю петь. И танцевать!
Однако концерт больше не прекращается.
В этой музыке нет финальной ноты. Голоса, инструменты меня осаждают. И очень быстро я начинаю их ненавидеть. С тех пор как пребываю в темноте, я не могу отличить день от ночи. Но до этого момента в моем распоряжении были долгие моменты тишины, которые, наверное, соответствовали ночи и во время которых мой мозг, как я полагаю, засыпал или хотя бы отдыхал. Теперь тишины больше нет. Никогда. Эстрада сменяется классикой, классика — роком, рок — эстрадой.
Иногда музыка все-таки замолкает. Но в таком случае очень скоро начинает волноваться медсестра:
— Почему выключили? Здесь грустно!
И надоедливую шарманку запускают снова. Музыка сведет меня с ума! Если когда-нибудь я отсюда вырвусь, не уверена, что не потеряю частично рассудок. Это мне напоминает репортаж, который я видела по телевизору или прочла в газетах: непрерывно звучащая музыка была одним из мучений для узников тюрьмы Гуантанамо. И снова эта мысль о пытке за преступление, которое мне неизвестно, в месте, где, как предполагается, меня должны лечить.
Входят женщины. Снова пазухи? Господи, помоги мне! Не прикасайтесь ко мне! Нет, к счастью, они меня не трогают, стоят поодаль. Они разговаривают, но их диалог не имеет никакого отношения к больнице.
— Знаешь, в эти выходные мой мужик меня просто достал!
— Что он опять тебе сделал?
— Они проиграли в футбол. Это так выводит его из себя. И тогда он срывает свою злость на мне.
— Не может быть! И ты ему позволяешь?
— Нет, конечно. Поэтому мы начинаем орать друг на друга. А в воскресенье мы отправились обедать к его родителям. Представляешь там обстановочку? И это выходной день. Сегодня утром я была почти рада вернуться на работу.
Я мысленно представляю сцены, пока они разговаривают. По сути, отличная замена телесериалам. Женщины регулярно заходят в мою палату поговорить. Судя по всему, в этом месте они чувствуют себя в безопасности. Здесь им спокойнее, чем в комнате отдыха. Моя палата становится исповедальней, где они могут все сказать друг другу, не боясь быть услышанными.
Кто подслушает их маленькие тайны?
Я больше не в счет. Для них я всего лишь мебель.
Глава 8. Я скоро окочурюсь
С одной стороны, ее слова меня успокаивают. С другой — приводят в ужас. И в ужас они приводят меня больше, чем успокаивают. Женщины вернулись для пытки гайморовыми пазухами. И одна говорит другой:
— Теперь будем ей делать всего одну процедуру в день. Честно говоря, стараться ни к чему: она скоро окочурится! Это главный сказал.
Я снова кричу тем ужасным криком, который слышу только я. Я хорошо себя чувствую, говорю вам, я в порядке! Это глупо! Как можно утверждать подобные вещи? Я не могу сейчас умереть! Только если… Ну да, только если они решат меня убить! Я чувствую себя хорошо, но здесь делают все, чтобы мне стало плохо! Единственная боль, которую я чувствую, — это боль от их манипуляций. Да, они вполне могут меня прикончить. Если они будут продолжать так меня мучить, тогда да, я, пожалуй, сдамся. Но, пожалуйста, лечите же меня, в конце концов, или оставьте в покое! Услышьте мои безмолвные призывы, разбейте стены моего тела, и вы увидите, что я здорова. Осмотрите меня, просканируйте меня самыми совершенными приборами — и вы увидите, что я в сознании. Единственные раны, которые я могла бы вам показать, находятся в одной только части моего существа: они в моей душе.
Я еще глубже погрузилась в ужас. Все считают, что я без сознания. Меня считают мертвой.
Женщины наконец ушли, но завтра вернутся.
Они правы: это не жизнь. Музыка, процедуры, посетители, личные разговоры медсестер, мои тревоги, мои сумасшедшие мысли, бегущие по большой восьмерке, которые я не могу теперь остановить.
Наступает день, когда неожиданно, из ниоткуда возник ужасный сюрприз. Словно чаша страданий никогда не бывает полной, я ощущаю страшную боль в одном соске.
Как будто его у меня вырывают.
Я снова издаю крик в пустоту.
Еще один отчаянный и бесполезный крик.
Это новая пытка? За что?
Я испытываю ее снова, несколько часов или дней спустя. Меня калечат живую. Течет ли у меня кровь?
На этот раз в моей палате минимум два человека.
Непосредственно перед этим нападением я слышу, как один мужчина говорит другому:
— Вы знаете, как проверить, жив человек или умер? Вы берете сосок, вот так, вы его сжимаете и резко дергаете.
Страшная боль.
После этого мужчина продолжает тоном профессора:
— Вы видели? Никакой реакции. Никакой! Ни единого движения кожи, лицо даже не дрогнуло. Ни-че-го. А я вам гарантирую, что эту боль нельзя не почувствовать. Правда, способ старый, но такие приемы стоит знать.
Я не слышу того, что отвечает коллега этого выдающегося специалиста. Но я сожалею о том, что этот знаток старинных рецептов не слышит моего собственного ответа.
Хотя теперь мне все ясно. Я еще глубже погрузилась в ужас. Все считают, что я без сознания. Меня считают мертвой.
Я вспоминаю те романы, в которых с каждой страницей положение героя становится все труднее. Мышеловка постепенно закрывается — до того момента, пока, как кажется, выхода уже не остается. Все, герой попался, надежды больше нет. Он умрет. Зло торжествует. Неотвратимое должно произойти, и все же… Читатель переживает, но в глубине души он отлично знает, что такой конец невозможен. Он отлично знает, что есть хитрость, что из ниоткуда появится неожиданный спаситель и вытащит героя из небытия. И в следующей главе, как и предполагалось, происходит невероятное.
Если меня считают мертвой, почему бы им не воспользоваться тем, что мое тело еще теплое, и не забрать почку или сердце? Разумеется, без анестезии.
Могу ли я рассчитывать на подобный хеппи-энд?
