Игорь Синицин - Андропов вблизи. Воспоминания о временах оттепели и застоя
Он как в воду глядел… Естественно, я сохранил в тексте Эренбурга слово «теперь» и до сих пор примериваю его к проблеме якобы «отсутствия цензуры» в нашем государстве.
Илья Эренбург был со времен войны почетным автором Советского информбюро. Но не всегда редакторам удавалось получить от него хоть малюсенький материал. Этот его краткий комментарий, выпущенный нашим отделом, был взят для «веерной рассылки» во все территориальные редакции СИБа.
Конечно, в первую очередь его опубликовала пресса Северной Европы, где особенно любили Илью Григорьевича за его участие в борьбе против фашизма в Испании, за его публицистику и огромный вклад в послевоенную борьбу за мир. Затем прошли публикации его материала и в других странах, в том числе и почти всех зарубежных изданиях Совинформбюро.
Соответственно в Хельсинки, Стокгольме, Копенгагене представительства СИБа издавали три журнала тиражом по тысяч двадцать экземпляров каждый и такого же тиража газету в Осло. Периодичность этих изданий в Северной Европе была у каждого один раз в десять — пятнадцать дней. Вообще же официальными и неофициальными посланцами СИБа издавались более чем в шестидесяти странах мира журналы и газеты, в которых от первой до последней строчки была именно советская пропаганда в чистом виде. Все издания, книги и брошюры печатались за немалую плату в типографиях «братских коммунистических партий» и за счет Совинформбюро рассылались местной почтой читателям совершенно бесплатно. Бесплатными подписчиками и интересантами были, как правило, коммунисты, левые социал-демократы и леваки интеллигенты. На почтовые расходы деньги с читателей также не взимались.
Так, в частности, все речи и выступления советских руководителей немедленно переводились на иностранные языки, срочно, телетайпами, отправлялись в зарубежные представительства СИБа и совпосольства, издавались ими огромными тиражами, в десятки тысяч экземпляров, в виде брошюр, книг, буклетов. Они бесплатно прилагались к сибовским органам печати, также бесплатно рассылались частным лицам, в школы, библиотеки и некоторые так называемые «прогрессивные» общественные организации. Надо ли говорить о том, что для европейских, особенно малых, и азиатских стран с неграмотным населением тиражи в сотни и десятки тысяч книг и брошюр были абсолютно неперевариваемыми.
Дальнейшая судьба этих изданий была плачевна. Десятки, а то и сотни тысяч экземпляров подобной макулатуры скапливались в подвалах советских посольств, торгпредств, других советских учреждений за рубежом, типа представительств «Аэрофлота», «Морфлота», «Союзпушнины» и т. п., каждое из которых было обязано помогать Совинформбюро в распространении их среди местных читателей. Но никто не хотел брать советскую пропаганду даже бесплатно, а тем более за плату. Только коммунисты из «братских» партий, официально именуемые в переписке с Москвой «друзья», потребляли незначительную часть от раздутых тиражей, да в самолетах Аэрофлота валялись десятками советские пропагандистские книжонки и брошюрки на иностранных языках, отнюдь не туристического содержания.
Годами эти пропагандистские издания в нераспакованных пачках копились в сырости подвалов. Но кто из советских послов осмелился бы поставить свой автограф на акте о списании и «уничтожении путем сжигания» или передачи в макулатуру речей и статей действующего в те годы первого или генерального секретаря ЦК КПСС?!
Именно такую картину я и увидел однажды в подвалах роскошного нового здания Посольства СССР в Хельсинки, когда был в Финляндии в многомесячной командировке в 1960 году. Даже страна, где число зарегистрированных членов Общества дружбы «Финляндия — Советский Союз» составляло полмиллиона человек, не могла потребить тонны этой советской пропаганды. Там же, в Хельсинки, на расстоянии вытянутой руки я впервые столкнулся и с первым лицом нашего государства. То был Никита Сергеевич Хрущев, который осенью 1960 года приезжал в Финляндию на шестидесятилетие президента Урхо Кекконена. По случаю его прибытия спецпоездом на перроне вокзала были выстроены, согласно дипломатическому протоколу, сотрудники совпосольства, торгпредства и остальных советских учреждений в Хельсинки. Мое место как редактора представительства Совинформбюро было где-то в середине шеренги.
Вначале Хрущев взасос целовался с Кекконеном, хотя тот все пытался подставить слюнявым губам Никиты гладко выбритую щеку. Затем посол СССР Захаров, надутый человечек маленького роста, пошел впереди низкорослого Хрущева вдоль шеренги представлять верхушку советской колонии. Каждому демократичный первый секретарь ЦК КПСС пожал руку, следуя лучшим традициям российских монархов. Далее высокий гость отправился на переговоры с президентом и экскурсии. Из всех комментариев к увиденному в Финляндии «великим кукурузником Советского Союза» больше всего мне запомнилось его высказывание в советском посольстве на приеме в честь Урхо Кекконена.
Изрядно подвыпив, Никита Хрущев стал бахвалиться, что «коммуньизьм», как он произносил это слово с двумя мягкими знаками, через два-три десятилетия распространится на весь мир. Кекконен, который умел пить значительно лучше, чем его московский гость, и сохранять трезвую голову до конца, довольно резко заметил Хрущеву, что Финляндия не собирается коммунизироваться. Благодушно-пьяненький советский лидер за словом в карман не полез. Хохотнув, он пообещал: «Ну, тогда мы оставим вас капиталистическим заповедником в Европе! К вам будут приезжать туристы и вспоминать историю!»
Высокопоставленный турист и коммунистический пропагандист, делая это высказывание, забыл о том, что сам говорил за несколько часов до этого в зрительном зале посольского здания. Он подводил перед советским коллективом итоги своей поездки в Финляндию и учил: «Вы, советские работники, здесь внимательно изучайте опыт финнов. Ведь этот народ, имея далеко не лучшие природные условия, чем у нас в Псковской, Вологодской, Новгородской областях и в Карелии, создал среди камней, озер, болот и лесов развитое сельское хозяйство, процветающую и культурную страну!..»
В годы «оттепели» Хрущев, не без подсказки своего умного зятя Аджубея, решил преобразовать государственное пропагандистское учреждение Совинформбюро в якобы независимую «общественную» журналистскую организацию. В 1961 году несколько учредителей — «общественных» организаций типа Союза писателей СССР, Союза журналистов СССР, Союза советских обществ дружбы с зарубежными странами и просветительского общества «Знание» — создали свой «общественный» информационный орган — агентство печати «Новости». Но как и прежде СИБ, АПН полностью подчинялось отделу пропаганды ЦК КПСС. Немалые рублевые и валютные средства, выделявшиеся на внешнеполитическую пропаганду Советскому информбюро из государственного бюджета СССР, в еще более возросших количествах стали основой, из того же источника, валютных и рублевых финансов новой «общественной» организации. Я думаю, что суммы, пускавшиеся ежегодно на пропагандистский ветер через АПН, вполне сопоставимы с годовым современным бюджетом богатого российского региона.
