Леон Дегрель - Гитлер на тысячу лет
Пожар я носил в себе. Но кто знал об этом? За границей меня никто не знал. Во мне пылал священный огонь, но мне не на кого было опереться, чтобы осуществить свои замыслы. Несмотря на это, мне хватило одного года, чтобы привлечь сотни тысяч последователей, чтобы взорвать сонный покой старых партий и одним махом провести в бельгийский парламент группу, состоящую из тридцати одного моих молодых соратников. Весной 1936 г. название нашей партии — РЕКС — за несколько недель стало известным всему миру. В 29 лет, в возрасте, когда большинство предпочитает проводить время, сидя с бокалом вина на террасе и поглаживая пальчики смущённой молоденькой девушки, я уже стоял на пороге власти. Это было необычное время, когда нашим отцам оставалось лишь следовать за нами, когда повсюду молодые люди с волчьим взглядом и волчьей хваткой, готовые изменить мир, бросались в бой — и побеждали!
3. К власти в двадцать пять лет
В тридцать восемь лет я пережил крушение своей карьеры и как политический вождь, и как военачальник (генерал, командир армейского корпуса).
Каким же образом четверть века назад такому молодому человеку удалось столь рано и столь стремительно прорваться на вершину политической власти?
Совершенно очевидно, что успех зависит от эпохи, в которую вам довелось родиться. Бывают такие времена, когда одарённые люди изнывают от скуки, не в силах реализовать своё призвание. Другие времена открывают возможность для появления, развития и роста исключительных людей. Родись Бонапарт на пятьдесят лет раньше, он, несомненно бы, закончил свою карьеру в должности разжиревшего гарнизонного коменданта в провинциальном городишке. Не будь первой Мировой войны, Гитлер, скорее всего, остался бы озлобленным мелким буржуа, прозябающим в Мюнхене или Лиенце. Муссолини, в сонные времена папских государств до конца своей жизни остался бы учителем в Романье или провёл бы остаток жизни в тюрьме Мамертин, как закоренелый заговорщик. Страстные духовные поиски, охватившие Европу к началу 30-ых годов, открыли невиданные горизонты для амбициозных и целеустремлённых людей. Весь мир пришёл в брожение.
Старый мир рушился. В Турции царил Ататюрк — здоровяк, отличающийся отменным здоровьем, проводящий ночи в удалых пирушках как грубый солдафон, а днём властвующий как абсолютный диктатор, единственный диктатор, которому посчастливилось умереть в положенный срок, в собственной постели. В это же время в Италии к власти приходит Муссолини, этот Цезарь нашей моторизованной эпохи. Всего несколько лет понадобилось Дуче, чтобы навести порядок в стране, уставшей от анархии. «Если бы я был итальянцем, я стал бы фашистом» — воскликнул однажды Уинстон Черчилль.
Однажды вечером, когда мы ужинали в ресторане Палаты Общин, он лично повторил мне те же слова.
Однако Италия раздражала его тем, что она осмелилась выйти за рамки той скромной роли, которая была уготована ей великими державами, возжелав стать имперской страной; последнее же до тех пор было дозволено только Англии, отличавшейся отменным аппетитом и не меньшей гордыней.
Именно пример Муссолини более всех прочих завораживал Европу и мир.
Его фотографировали с обнаженным торсом, жнущим пшеницу на осушенных понтийских болотах. Эскадрильи его самолетов в безукоризненном строю пересекали Атлантику. Одна англичанка даже примчалась в Рим, но не для того, чтобы, подобно множеству других женщин, разразиться истерическими признаниями в любви, а, чтобы весьма нелюбезно выпустить в него пулю, слегка поцарапавшую ему крылья носа. Повсюду с песнями маршировали юные «балиллы». В построенных для итальянских рабочих великолепных общественных зданиях — самых прогрессивных для Европы того времени — кипела жизнь. Итальянские поезда больше не останавливались в чистом поле, как это было в 1920 г., для того, чтобы силком согнать священника, который имел дерзость сесть в поезд! По всей стране царил порядок. По всей стране ключом била жизнь. Страна развивалась спокойно и без социальных конфликтов.
Рождалась индустриальная Италия, Италия Национальной Нефтяной Компании и концерна «Фиат», на котором Аньелли, по распоряжению Дуче, спроектировал народный автомобиль. Позднее, в 1941 г. он также ушёл на русский фронт с другими итальянскими добровольцами и сражался рядом с нами в бассейне Донецка.
Эту индустриальную Италию, которая после смерти Дуче достигла серьезных успехов в мировой экономике, создал именно Муссолини, пусть даже многие хотели бы это забыть.
За несколько лет он создал великую африканскую Империю, — протянувшуюся от Триполи до Аддис-Абебы — не позволив запугать себя лицемерными протестами со стороны сытых колониальных государств, которым казалось невиданной наглостью само стремление жителей бедных стран есть дома досыта, вместо того, чтобы от нищеты ежегодно сотнями тысяч эмигрировать в трущобы Бруклина или в малярийные пампасы Южной Америке.
Во всех странах тысячи европейцы следили за Муссолини, изучали фашизм, восхищаясь порядком, блеском, дерзостным порывом и достижениями в общественно-политической области.
«Хорошо бы, и у нас было так!» — задумчиво повторяли они. Множество недовольных, и, прежде всего, молодежь, истосковавшаяся по идеалу и действию, жаждали того, чтобы кто-нибудь поднял и повёл их так же, как это сделал Муссолини на своей родине.
Даже в Германии итальянский пример отчасти способствовал победе Гитлера. Конечно, Гитлер был самодостаточен. Он умел безошибочно угадывать настроение масс и направление действия, он обладал неоспоримой отвагой. Он ежедневно кидался в бой, рискуя своей шкурой. Формулируя понятные всем принципы, он зажигал массы, с каждым днём впадавшие всё в больший раж. Он был хитёр и вместе с тем обладал исключительными организаторскими способностями. Отец Гитлера умер очень рано, однажды утром, разбитый ударом, он упал, уткнувшись головой в опилки на полу кафе. Его мать спустя несколько лет угасла от туберкулеза. В 16 лет он остался сиротой. Никто больше не помогал ему. Он должен был пробиваться сам. У него не было даже германского гражданства. Тем не менее за двенадцать лет он стал главой одной из крупнейших партий Райха, а затем его канцлером.
В 1933 г. придя к власти демократическим путём, — подчеркнём это особо — с одобрения абсолютного большинства немецких граждан и парламента, избранного с соблюдением всех демократических норм, где и христианские демократы и социалисты высказались за доверие его новому правительству, он стал полновластным хозяином Германии.
Периодически проводимые плебисциты подтверждали народную поддержку с всё более впечатляющими результатами. И это было искренняя поддержка. Позднее, стали утверждать обратное. Но это ложь. В Сааре, немецкой провинции, оккупированной союзниками с осени 1918 г., референдум был организован и проходил под наблюдением иностранных наблюдателей при поддержке иностранных войск. Гитлеру даже не разрешили появляться в этом регионе во время избирательной компании. Тем не менее, он получил в Сааре то же триумфальное большинство (более 8о% голосов), как и на остальной территории Германии. Такое же количество голосов было отдано за него в Данциге и Мемеле, немецких городах, также находившихся под иностранным контролем.
