Владимир Лобанок - Партизаны принимают бой
На железных дорогах не прекращались и другие диверсионные действия. Народные мстители продолжали пускать под откос эшелоны, взрывали мосты, выводили из строя водокачки. Только за август и первую половину сентября витебскими партизанами было пущено под откос около 40 поездов.
Немецко-фашистское командование приняло дополнительные меры по усилению охраны железнодорожных коммуникаций, мостов и других объектов. Были усилены гарнизоны, гуще стала сеть дзотов. Прилегающая к дорогам местность в ночное время почти непрерывно обстреливалась. В районах лесных массивов вдоль железнодорожного полотна по обе ее стороны были устроены завалы шириной в 100–150 метров, а на открытых участках оборудованы препятствия в виде «волчьих» ям, заграждения из колючей проволоки и спирали Бруно. Удобные для подхода места минированы.
Но ничто не могло остановить партизан. Их разведка своевременно доносила об этих мероприятиях врага. И взрывы на железных дорогах гремели днем и ночью.
На Большую землю
Вызов за линию фронта был неожиданным.
Завершив первый этап «Рельсовой войны», который, по данным разведки, сильно переполошил оккупантов, мы с большим подъемом готовились к новому удару по вражеским коммуникациям. Его намечалось провести начиная со второй половины сентября. Этот новый массированный удар по важнейшим транспортным артериям мы решили подкрепить дружными атаками на гарнизоны, заставить врага распылить свои силы.
И вдруг этот вызов. Ехать мне не хотелось. Надо было отрываться от важного дела. Мне казалось, что в данный момент я был бы больше полезен здесь, в глубоком вражеском тылу. Немного волновало и другое: зачем я понадобился в Белорусском штабе партизанского движения? Неизвестность всегда тревожит.
У провожавших меня на партизанский аэродром заместителя командира бригады Д. Т. Короленко, начальника штаба бригады А. В. Ярмоша, второго секретаря Лепельского подпольного райкома партии В. Л. Качана, командира отряда Н. Н. Самуся была единственная, но большая просьба: привезти побольше боеприпасов, особенно взрывчатки. На аэродроме крепко обнялись, пожелали друг другу успехов, и я забрался в самолет. В реве мотора потонули слова напутствий и пожеланий. Опытный военный летчик легко поднял самолет. Мы сделали прощальный круг над партизанским аэродромом и взяли курс к линии фронта.
Потянуло посмотреть вниз. Но под крылом самолета было черным-черно — ночь. Я мысленно представил чудесные места этого обширного озерного края. Около ста больших и малых озер с причудливыми очертаниями береговых линий следуют друг за другом почти непрерывно. На карте они образуют оригинальную фигуру, напоминающую стаю летящих на северо-запад журавлей. А какие живописные здесь, на Ушаччине, проселки от озера к озеру, клеверные и льняные поля, веселые рощицы, канавы и речки, луговые равнины и заболоченные пади, где по утрам стелются белесые туманы и бисером блестят капли росы на траве, на зарослях ольшаника!
Вопреки всем стараниям захватчиков партизаны уберегли эту территорию от кошмаров оккупации. С середины 1942 года здесь не ступала нога фашиста. Находящийся в центре партизанской зоны Ушачский район был полностью свободен от гитлеровцев. Границы зоны проходили по территории смежных Ветринского, Полоцкого, Сиротинского, Бешенковичского, Лепельского, Плисского и Докшицкого районов. Под нашей защитой проживало более 80 тысяч мирных жителей.
В глубоком вражеском тылу советские люди занимались сельским хозяйством. Работали необходимые для нужд партизан и земледельцев скипидарно-дегтярные, гончарные, кузнечно-слесарные, кожевенные, столярно-бондарные предприятия, 20 заводов по производству льняного масла, 6 мельниц и даже 6 крупных рыболовецких артелей, вылавливавших сотни тонн рыбы. Зона имела собственную энергетическую базу — 3 электростанции. Четко действовала система снабжения партизанских отрядов всем необходимым. Работали школы.
Привычный для нас, старожилов, уклад жизни в зоне новичкам казался диковинным. Помнится, из-за линии фронта к нам прибыла с боевым заданием группа армейских разведчиков во главе с офицером Л. А. Попковским. За время дороги запасы продовольствия у разведчиков иссякли, и, прибыв на место, группа решила пополнить их в одной из деревень. Разведчиков приняли по-белорусски гостеприимно, хорошо покормили, а по вопросу о продовольствии посоветовали обратиться в штаб бригады. В деревнях имелось помимо всего прочего 13 800 голов крупного рогатого скота, 18 000 свиней, 28 000 овец, и обеспечить продуктами питания небольшую группу не составляло проблемы. Но порядок есть порядок. В штабе у гостей попросили список личного состава группы, и по распоряжению командования они были взяты на довольствие. Это поразило разведчиков. Еще больше удивились они, встретив на дороге красный обоз.
«Над передней повозкой, — вспоминает Леонид Александрович Попковский, — развевался красный флаг. На второй сидел чубатый подросток и играл на гармошке. Совсем как в довоенное время. Это не сразу укладывалось в голове. Только что мы наблюдали за движением в сторону фронта и обратно вражеских обозов, а здесь, в каких-нибудь 10 километрах, наш, красный обоз. Мне приходилось бывать в других партизанских зонах, но ничего подобного я не видел».
…Припомнилась первая суровая военная осень и первое подпольное предпраздничное собрание в ноябре сорок первого в деревне Губино под Лепелем. Вечером в помещении школы собралось несколько десятков колхозников. Расселись за партами, а кому не хватило места, устроились просто на полу. Партизану Анатолию Морунько, с которым мы пришли на собрание, не пришлось представлять меня односельчанам: перед самой войной некоторое время я работал первым секретарем Лепельского райкома партии и успел познакомиться с людьми. В тылу врага я был оставлен в качестве первого секретаря Лепельского подпольного райкома партии.
Я сообщил о событиях на фронте, сказал, что успехи, достигнутые захватчиками, носят временный характер, что враг будет остановлен, что заводы в советском тылу работают на полную мощность и скоро у нас будет достаточно самолетов, танков и другого оружия. Разговор зашел о том, как должны действовать советские люди в тылу врага. Я объяснил, что нужно любыми средствами наносить урон врагу, добывать оружие, боеприпасы и передавать их партизанам. Наутро десяток винтовок, несколько пистолетов и много патронов было переправлено на нашу базу в Сосняговскую пущу.
Здесь, в лесу, обосновался центр партийного подполья Лепельского района. Нужно было, соблюдая строжайшую конспирацию, устанавливать связи с оставшимися для подпольной работы коммунистами. В населенных пунктах под руководством подпольного райкома партии создавались боевые группы из коммунистов и беспартийных патриотов.
