Владимир Джунковский - Воспоминания (1865–1904)
У моего отца было три брата[18] и пять сестер, из коих я помню только двух своих дядей и двух тетушек:
1. Петра Степановича, который владел нашим родовым имением в Полтавской губернии, в Константиноградском уезде, служил всю свою жизнь по выборам, был избираем в течение целого ряда трехлетий в предводители своего уезда, женат он был на Елене Яковлевне Селецкой. Одна из его дочерей, Юлия Петровна, была замужем за князем Хилковым, старший их сын был известный Д. А. Хилков, схема жизни которого не лишена была причудливости: 1) блестящий паж и лейб-гусар, очень набожный, православный христианин; 2) видный участник русско-турецкой войны 1877–78 гг.; 3) ярый толстовец, отрицающий православие, государство, войну, собственность, которую и раздает; 4) революционер; 5) враг церковности, индивидуалист; 6) верный сын православия, почти затворник; 7) вновь казак, геройски окончивший свою жизнь на войне 1914 г.
2. Степана Степановича – я его помню очень смутно. Это был известный видный русский адепт католицизма. С юных лет он отличался особенной религиозностью и по окончании университета отправился за границу с намерением знакомить иностранцев с православием. Приехав же в Рим, он обратился в католичество, вступил в орден иезуитов и после пятилетнего занятия католическим богословием принял священство, был кандидатом в кардиналы. Затем он вышел из ордена иезуитов и отправился в Париж с целью проповедовать соединение церквей, основал «миссию» в окрестностях Парижа и в короткое время сделался одною из популярнейших личностей в Париже. Затем он снова явился в Рим с проектом переустройства римской церкви, главным образом нападая на безбрачие духовенства. Под разными предлогами его стали удалять из Рима для выполнения разных поручений, которые он все выполнил, последним была миссия его к эскимосам, у которых он провел семь лет. В это же время он напечатал большое количество проповедей на французском, норвежском, английском и итальянском языках и несколько астрономических и философских трактатов. Вернувшись в Рим, он настаивал на осуществлении проекта, представленного им папе, и сам, вопреки правилам католической церкви, женился на англичанке Монтгомери. Тогда папа его отлучил от церкви. В результате он вернулся вновь в православие, вернулся в Россию искренне убежденным православным, поступил в Синод, в библиотеку, коей он и отдал все свои научные богословские труды.
После его смерти вдова его осталась без всяких средств – очень бедствовала, уроками добывая средства для воспитания своих двух детей.
3. Елизавету Степановну – которая была замужем за Иваном Карловичем Рашет, моим дядей с материнской стороны. Она значительно пережила своего мужа, я ее очень хорошо помню, это была поразительно добрая женщина, ее доброта передалась и всем ее детям.
4. Прасковью Степановну – она была замужем за предводителем дворянства Н. Ф. Кованько, всегда жила на юге в своем имении в Богодуховском уезде, я с ней познакомился будучи уже офицером за несколько лет до ее кончины. Ей было тогда за семьдесят, но ей никак нельзя было дать этих лет, она ежедневно брала холодный душ и выглядела очень бодрой. Сын ее Д. Н. Кованько был в течение ряда трехлетий предводителем дворянства в своем уезде.
Другие мои тетушки со стороны моего отца скончались еще до моего рождения, они были все замужем – старшая за графом Доррер, вторая, Анна, за Вальховским и третья, Мария, за Волховским,[19] жили они все на юге, и потому я и с семьями их так и не познакомился.
Род наш происходит от монгольского князя «Мурза-ханг-Джунк», прибывшего в Москву в XV веке при Василии III в составе посольства. От него произошел воевода Ксендзовский, владевший поместьем в Галиции под названием «Джунковка». Потомство этого последнего разделилось на две ветви – русскую и галицкую.
Родоначальником русской ветви считается полковник черниговский Кондратий Джунковский, живший в конце XVII века, сын его Степан был полковым есаулом Нежинского полка, а затем протопопом батуринским. У этого последнего был сын Семен, тоже протопоп, и у него три сына священника, один из них Семен Семенович и является моим прадедом, а сын его Степан Семенович моим дедом.
Дед мой родился в 1764 г., вскоре после воцарения императрицы Екатерины II, и по окончании курса наук в Харькове в 1784 г. отправлен был императрицей по ходатайству ее духовника Самборского на казенном, из Кабинета, содержании в Англию для усовершенствования в науках и земледелии. Семь лет он провел в Англии, Франции и Фландрии и по возвращении в Россию определен был сержантом в л. – гв. Преображенский полк и учителем английского языка к великим княжнам.
При вступлении на престол императора Павла I мой дед был пожалован капитаном, а в следующем году переведен в статскую службу и, все время оставаясь учителем английского языка дочерей и сыновей Павла I, определен был в Экспедицию государственного хозяйства[20] при министерстве внутренних дел. В 1811 г. он был назначен директором Хозяйственного департамента.[21]
С 1803 г. состоял членом и непременным секретарем Императорского вольно-экономического общества, был постоянным редактором «Трудов» общества. Ему поручались, по высочайшему повелению, разные дела – по приведению всех мер и весов в империи в однообразие; по поселению колонистов; по делам Лифляндии; по осушке окрестностей С.-Петербурга. Он оставил после себя целый ряд научных трудов по экономическим вопросам и сельскому хозяйству, скончался в 1839 г., будучи 75-ти лет от роду. Женат он был на Анне Александровне Берг, она скончалась значительно раньше моего деда, о ней я ничего не знаю.
В 1845 г. род наш был включен в родословную дворянскую книгу с пожалованием особого герба, под которым по латыни было выгравировано «Deo et proximo».[22]
Этот девиз тщательно хранили в своем сердце мои родители и следовали ему в течение всей своей жизни, стараясь воспитывать и нас в том же духе, и если кто из нас не соблюдал его во всей строгости, то это вина уже не наших родителей, а нас самих.
Когда я родился, мои родители жили на Захарьевской улице в казенной квартире в казармах Кавалергардского полка. Не считая меня, семья наша в то время состояла еще из трех братьев – Стефана, Федора и Николая и двух сестер – Евдокии и Ольги. У моих родителей была еще одна дочь Мария, но она умерла в 50-х годах, не прожив и двух лет. Старшему моему брату Степану было тогда 12 лет, он как раз в это время поступил в Пажеский корпус, сестре Евдокии – 8 лет, остальные были еще маленькие.
Вскоре после моего рождения состоялся переезд на новую квартиру, тоже казенную, в казармах л. – гв. Конного полка против церкви Благовещения.[23] С этой квартирой у меня связаны все воспоминания моего детства, самые дорогие, в ней мы прожили 13 лет дружно, хорошо. Квартира была чудная, внизу помещалась подведомственная моему отцу канцелярия генерал-инспектора кавалерии (генералом-инспектором был великий князь Николай Николаевич Старший), а над канцелярией была наша квартира. Комнаты были большие, высота – 8 аршин, светлые. Вся наша семья была широко размещена в ней. Рядом с большой прихожей была длинная проходная комната, из которой налево дверь вела в обширный кабинет моего отца, дверь в него всегда была открыта, за исключением случаев, когда у моего отца бывали заседания Комитетов, направо вела дверь в такую же обширную комнату, где жил мой старший брат Степан. Прямо вела дверь в залу, это была большая угловая комната с четырьмя огромными окнами. В углу стояла масса растений, выходило что-то вроде зимнего сада, мы всегда детьми играли и прятались среди этих растений. Рядом с комнатой моего брата была длинная узкая комната в одно окно, это была «шкапная» и уборная моего отца и брата. Далее из залы шли подряд четыре комнаты одинаковых размеров – гостиная, столовая, комната моей старшей сестры, спальня родителей и большая детская, потом, когда мы стали подрастать, эту комнату разделили пополам. Все эти комнаты были еще соединены коридором. Кухня тоже была огромная, и гладильня, а людские помещались на антресолях над кухней и гладильней. Около передней была еще отдельная комната для человека моего отца.
