Сергей Павлович Королев - Ребров Михаил Федорович
— Мамочка, Дебрис писал: «Математика — это поэзия… А высшая математика — высшая поэзия!» — оправдывался Сергей.
— Я о другой поэзии, Сережа. Зачем ты злишь меня? — огорчалась Мария Николаевна.
— Хорошо, мамочка, учту. Буду читать только классику, — шутил Сергей, но продолжал ночами сидеть за «своими» книгами.
«Полет птиц как основы летательного искусства» Отто Лилиенталя, «Учение о летательных силах» Винра, «Полет и наука», «Учение о полете», «Результаты аэродинамической опытной установки в Геттингеме», «Строительство самолетов» Неймана, «Теория и расчеты моторных воздушных кораблей…» Он знал труды Клода Дорнея и Гайслера, Миллера и Румплера… А потом в его жизнь вошли такие имена, как Циолковский и Перельман, Жуковский и Чаплыгин. Брошюра Константина Эдуардовича Циолковского «Аэроплан или птицеподобная летательная машина», изданная в 1894 году, открывала новые горизонты и позволяла по-новому осмыслить полеты Уточкина, потрясшие Сергея еще в детстве. Он так увлекался чтением, что забывал про еду, про все на свете. И не только читал, но и конспектировал наиболее важное из прочитанного. То, что узнавал и открывал для себя, щедро передавал другим. Деньги, заработанные за лекции и занятия, тратил на книги и журналы.
О деятельности Сергея Королева в Обществе свидетельствует такой документ:
«Дано сие тов. Королеву Сергею Павловичу в том, что он в кружке планеристов Губотдела ОАВУК с июня 1923 года принимал активное участие во всех работах.
В последнее время тов. Королев состоял членом Губспортсекции, руководя кружком планеристов управления порта.
Тов. Королевым сконструирован планер, который после проверки всех расчетов признан Авиационно-техническим ОАВУК годным для постройки и принят Губспортсекцией для постройки.
Губспортсекция рекомендует тов. Королева как энергичного, способного и хорошего работника, могущего принести большую пользу как по организации, так и по руководству планерными кружками».
«Сконструировал планер…» За этой короткой фразой стоит много больше, чем просто констатация факта. В восемнадцать лет сделать чертежи и расчеты, обосновать свой замысел, победить в конкурсе с «маститыми» мог далеко не каждый. Основа для смелых технических дерзаний была заложена на курсах по теории и практике проектирования летательных аппаратов, на которых конструкцию самолетов читал курсантам командир истребительного авиаотряда «Истро-2» В. К. Лавров, в совместной работе с известным уже в то время летчиком и конструктором планеров К. К. Арцеуловым. Именно тогда начался его путь к самостоятельному конструированию. И первым проектом, разработанным Королевым, стал планер К-5.
После того как юный конструктор защитил свой проект на заседании Авиационного отдела одесского губернского отделения ОАВУК, президиум Общества принял постановление: направить проект Королева, состоящий из объяснительной записки и 12 листов чертежей, в Центральную спортивную секцию ОАВУК в Харьков.
…Небо, казалось, было для Сергея удивительной мечтой. Усевшись на берегу, он мог подолгу смотреть на причудливые облака, бездонную голубизну, меняющиеся краски вечернего заката, на мерцающие россыпи звезд. И на глазах его свершалось чудо. Небо превращалось в море, необъятное и бурлящее, всюду вздыбливались высокие волны и бросали в водяную бездну красавец-корабль. Потом у этого корабля вдруг появлялись крылья, он взлетал над волной, поднимался все выше и выше и исчезал за облаками…
— Скажи, Сергей, — прерывает молчание Валя Божко, его друг, посвященный во многие тайны, — тебе хочется стать летчиком?
— Летчиком? — повторяет Королев. — Летчиком — это значит летать…
— Летать, — соглашается Божко, — на самых разных аэропланах?
— Представь себе, что хочется мне совсем другого. — Сергей становится серьезным и задумывается.
Божко смотрит на него и не может скрыть досады.
— Я серьезно с тобой говорю. Нам пора окончательно определяться. Я, например, кончил метаться, попробую строительную профессию.
— И я серьезно, Валька. — Сергей не отрывает глаз от неба, где с криком носятся чайки. — Мне хочется строить самолеты, самые разные. И летать, конечно, но главное — строить. — Он снова как-то неожиданно иронично улыбается. — Знаешь, у кого я хотел бы работать?
— У кого?
— У Туполева, который живет в Москве.
— Ну и поезжай в Москву. А кто он такой?
— Конструктор самолетов. Поеду к нему…
— Никуда ты не уедешь, мечтатель, — язвил Божко. — Никуда. Не сможешь ты бросить свои лекции, планерный кружок и Ляльку тоже.
Сергей покраснел. С одноклассницей Лялей Винцентини у него были особые отношения, она нравилась Королеву, пробуждала щемящее чувство первой юношеской любви. Да и у нее было к нему доброе и нежное чувство. Ребята это замечали, хотя сам Сергей скрывал свои симпатии к миловидной девушке.
— Поеду, — упрямо повторил он.
— А вот нет, Серега, поспорим?
Королев хотел стать инженером, потому что эти люди представлялись ему всемогущими. Они могут создавать города и самолеты. Это они построили огромные пароходы, гигантскую железную башню в Париже, перебросили мосты через широчайшие реки, придумали радио и телефон… Он видел их творения и завидовал их умению придумывать и создавать. А пока он стоял на перепутье, хотя знал, куда указывает стрелка его компаса.
Мать и отчим уговаривали Сергея продолжить учебу и поступать в Одесский политехнический институт: «И город прекрасный, и учебное заведение солидное». Сергей соглашался, что инженерное дело перспективно и интересно, но в Одесском политехническом не было авиационного факультета.
В ту пору в Москве обретала популярность Академия Воздушного Флота имени профессора Николая Егоровича Жуковского, созданная на базе Института инженеров Красного Воздушного Флота. Летом 1924 года Сергей Королев собрал все необходимые справки и подал заявление в «Жуковку». Отвезла документы в Москву Мария Николаевна. Она была принята начальником академии, рассказала об устремлениях сына, его работе в ОАВУК и гидроавиаотряде. Ее выслушали внимательно, с пониманием, но в приеме отказали. Причин было две: Сергею не было восемнадцати лет («Он же еще мальчик», — сказал начальник академии), а если бы и было, он не относился к «военсоставу», то есть не имел военного опыта и не прошел военную школу. Видя, как огорчилась женщина за сына, документы которого убеждали в неслучайности такого выбора, начальник академии успокоил: «Я запишу все данные вашего сына и доложу военному авиационному командованию. Если будет принято положительное решение, незамедлительно сообщу».
Приближалась осень, время торопило, а ответа из Москвы не было. В ожидании Сергей узнал, что авиационная специализация намечается в Киевском политехническом институте на механическом факультете. В ОАВУКе Королеву дали командировку и рекомендации. В октябре в Одессу пришло письмо из Киева, адресованное Валентину Божко.
«Валя… Валя… Самый близкий друг. Гроза всех одесских хулиганов, прославленный своим ударом левой. Политик и философ, «революционер стройшколы» и прораб Одессы. Поверенный всех моих дел и мечтаний. Ты один поверил, что когда-нибудь я взлечу высоко-высоко. Я уже сделал шаг к этому. Вот теперь я студент КПИ. И профессор Длонэ читает лекцию «Ограниченность и бесконечность Вселенной». Если она бесконечна — бесконечны и открытия в ней! Помнишь наши разговоры в Одессе, Валя?..»
А вскоре пришло уведомление из Москвы, в котором сообщалось, что командование военной авиации ничего не имеет против зачисления С. П. Королева в Академию имени Н. Е. Жуковского. Но оно опоздало.
Киевский отрезок его биографии может показаться скуповатым на события занимательные. Изо дня в день учеба, а поскольку отчим и мать не могли оказать ему достаточную материальную помощь, Сергею самому приходилось зарабатывать деньги. Матери он писал: «Встаю рано утром, часов в пять, и бегу в редакцию, забираю газеты, а потом бегу на Соломенку, разношу. Вот так зарабатываю восемь карбованцев. И думаю даже снять угол…» Он научился сапожничать и сам чинил свои ботинки, помогал крыть крыши черепицей, был грузчиком, не гнушался никакой работы, чтобы накопить денег на книги и материалы для постройки задуманного планера.
