Коллектив авторов - Ксандопуло Георгий. Өнегелі өмір. В. 37
Расстались мы почти друзьями. Во всяком случае, таким было мое ощущение. Да и он, по всему было видно, остался доволен встречей.
Я летел домой окрыленный.
Позже мы еще не раз встречались в Москве. Я.Б. Зельдович написал положительный отзыв на мою докторскую диссертацию, чем я очень горжусь.
Откликнулся Зельдович и на мое приглашение участвовать в симпозиуме по горению в Алма-Ате. сделал большой доклад. Мы обменялись последними наработками, и на основании этого решено было оформлять заявку на открытие. Работа шла полным ходом. Наша команда трудилась слаженно и эффективно. Большой вклад в продвижение этого дела внес Борис Яковлевич Колесников. Он ездил в Москву, проводил согласование совместных действий. Оформление открытия, совместного с Я.Б. Зельдовичем подходило к завершению. Мы ждали его прилета в Алма-Ату, когда пришло это страшное известие о кончине ученого.
К моему величайшему сожалению, после его смерти дело продолжения работ, связанных с тематикой открытия, осталось незавершенным.
* * *Дальше последовала цепь событий, которая началась еще при жизни Я.Б. Зельдовича:
– Работы по теплоизоляции летающих аппаратов
– Ингибирование процессов горения в танковых двигателях
– Решение задачи горения в гидрореагирующей системе новой торпеды
– Выбор материалов, не детонирующих в жидком кислороде
– Ингибирование горения струи водорода скоростью в три Маха
– Работы по предельным явлениям современных жидких ракетных топлив
Далее в контакте с А.Г. Мержановым последовали работы в области СВС, благодаря которым постановлением Совета Министров СССР был создан Казахский межотраслевой научно-технический центр – КазМНТЦ СВС. В 1991 году он преобразован в Институт проблем горения, ИПГ.
В ИПГ был создан сварочный состав «фурнон» и предприняты попытки внедрения наших наработок в Эксон и на Оксихеме в США, которые как ни странно завершились выпуском «фурнон» В Германии (Айсхиркен).
На Химическом факультете КазГУ остались Лаборатория физических методов исследования, руководство которой принял З.А. Мансуров и Кафедра химической кинетики горения, – заведующим стал Б.Я. Колесников. Непрерывный контакт сохранялся как в пределах совместной работы, участия в семинарах, так и в воспитании молодежи.
Таким образом в ИПГ сложилась преемственность поколений, которая особенно проявилась, когда зулхаир Аймухаметович Мансуров возглавил руководство института. фактически Институт получил новый импульс развития, т.к. его директор существенно расширил связи института с зарубежными учеными, отчего известность ИПГ в научном мире существенно возросла. Я, как основатель Института, весьма благодарен судьбе, что начатое когда-то дело получило надежное продолжение развития.
* * *В настоящее время очень привлекательной оказалась наша находка в области ускорения СВС в условиях вращения. На основе этого процесса возникли, как мне кажется, широкие перспективы в генерировании высоких энергий посредством энергетически насыщенного потока кластеров металлов, а также перспективы модификации кристаллического состояния веществ в условиях сверхвысокого давления до 20 атмосфер и сопряжения наноматериалов с техникой получения веществ со свободным электронным спином посредством ускоренного по тока кластеров металлических частиц. Это будет наше слово в создании нетривиальных материалов.
Записано со слов Г.И. Ксандопуло А.Н. БайдельдиновойГалина Георгиевна КСАНДОПУЛО
О МОЕМ ОТЦЕ – К 85-ЛЕТНЕМУ ЮБИЛЕЮ
По рассказам отца из его почти младенчески ранних воспоминаний я помню две истории. Он – маленький и крепкие руки отца подняли его к потолку… у него осталось только это короткое, но такое важное ощущение счастья. Вторая история о том, что речка в их станице была очень широкой и он однажды смог ее переплыть. Но когда мы с ним съездили к нему на Родину, он остался в замешательстве: то ли речка обмелела, то ли для него, маленького, она казалась такой большой, но важно другое – преодоление всех преград, победа над самим собой с детства стали важными качествами моего отца.
Моих родителей, одинакового возраста (учились вместе на химфаке) и воспитания, соединило, помимо любви, желание составить одно целое из осколков двух семей, принесенных в жертву времени – революции, гражданской и отечественной войнам, годам репрессий. Семья мамы, из разорившихся дворян, жила на Алтае, была старообрядческой, многочисленной, а это значит, все много работали, стали богатыми, много помогали бедным, эти же бедные пришли и все забрали в период раскулачивания, при этом только несколько человек из семьи спаслось в последний момент, остальных вывезли далеко в лес зимой без еды, и они там умерли, они поплатились за неверие, что можно убить за то, что нажито своим трудом. Мой дед Иван Михайлович Иванков погиб 24 февраля 1942, я до сих пор ищу место его захоронения. Бабушка в войну одна осталась с 6 детьми (кстати, все получили высшее образование). Чего ей это стоило? До конца жизни в бедной микрорайоновской квартирке на стене висел портрет Л.И. Брежнего и она приговаривала:«Все хорошо. Лишь бы не было войны!» Только перед смертью мне удалось разговорить свою 72-летнюю бабушку о ее происхождении и она призналась о своих дворянских корнях, видно тот побег от смертельной угрозы, с еще не ходившей мамой на руках из Бийска до самой Алма-Аты, без документов навсегда в ее сердце поселил страх за своих близких.
Моего другого деда Ивана Георгиевича Ксандопуло со стороны отца арестовали нелюди в 1937 году в новогоднюю ночь 31 декабря (видимо для того, чтобы принести еще больше боли или просто в рвении перевыполнить план по репрессированным – я действительно нашла такой документ, где Сталина просили увеличить план по расстрелянным в 1937), и он был расстрелян немногим более месяца спустя 13 февраля 1938 года после ужасных ежедневных пыток, как мы с папой поняли из материалов его дела. Я часто думаю, какой ужас испытал мой дед, молодой, умный работящий мужчина, не понимая за что ему все это… В тот проклятый день забрали всех греков из станицы северская ставропольского района, Краснодарского края. Из нашей семьи забрали также деда моего отца и трех его сыновей, все они были замучены и расстреляны ни за что, бабушка моего отца не выдержала этого кошмара и умерла. На маму моего отца, как и на других греческих женщин, однажды, когда они пытались узнать о судьбе родственников, одели табличку жена предателя Родины и гоняли по кругу, а люди плевали в них! Бабушка ждала мужа, не имея никаких вестей о нем почти 20 лет до 1956, когда он был реабилитирован после смерти Сталина в эпоху Хрущева. И через ее жизнь, как через всю нашу семью прошелся этот страшный каток того времени. Зачем я об этом жутком периоде говорю… да потому, что это важная часть жизни моего папы, потому что хочется, чтобы это помнилось и никогда не повторилось.
В 1941, когда уже пылал Краснодар, семья на поезде была отправлена в Казахстан, где хоть и жили в бараке и голодали, но было безопасно. Очень рано у папы появилась любовь к химии, а точнее к процессам горения, которая выливалась в мальчишеских озорных проделках – довольно смелых опытах. Мой папа, как тогда до реабилитации его отца, считался сыном предателя народа и не мог учиться в университете, но у него было огромное желание и сильный характер уже тогда, и он, сдав отлично все экзамены, пошел к ректору, которого он до сих пор с теплом вспоминает, потому что он дал ему путевку в жизнь, разрешив учиться слушателем неофициально. Не имея стипендии он вынужден был работать, чтобы жить и помогать своей маме. Я думаю, что сильный характер моего папы сложился именно тогда, когда в 1937 году еще совсем маленькому восьмилетнему мальчику пришлось как-то жить в этом жестоком мире, когда в одно- часье ни за что можно лишиться почти всей семьи, когда позже в 1941 пришли война, голод и бедность, когда надо было бороться за право учиться, когда как-то надо было все это осмыслить, принять и выработать хорошо организованную самозащиту и жизненную философию. Самое ценное в нем, что он вышел из всего этого ада не озлобленным, а добрым, в любое время готовым помочь любому человеку.
В начале семейной жизни родители были бедны, что тогда являлось обычным и вполне нормальным для интеллигенции. Быт оставался убогим, но общение между друзьями – выжившими, не предавшими друг друга – ценилось как богатство. Может поэтому все годы воспоминаний о прошлом отца связаны с картинками в памяти его, окруженного друзьями и коллегами. Он почти целиком состоит из своей работы, она является его существом, воздухом, досугом, она наполняет его общение с друзьями. И его награда в той теплоте, которую ему дарят все, кто его знает.
Так получилось, что вся наша семья разбросана и теперь живет в Казахстане, Америке и Греции. Либеральные перемены привели в движение огромную часть населения бывшего СССР, развивая новые деловые качества в тех, кто даже не подозревал их в себе. Стало возможным немыслимое ранее заключение самими учеными контрактов на работу за рубежом, многим захотелось «второй судьбы». Вот и наша семья постепенно перебралась на Запад. Мы стали переселенцами, опровергшими утверждение, где родился, там сгодился, что в другой стране якобы не нужны: я уже 20 лет работаю в самом большом научном центре Демокритос, у меня много студентов, смею сказать, у меня есть научная школа, множество научных трудов, работа в Европейской Комиссии, лекции в других странах, признание и уважение, в общем, жизнь сложилась удачно. Хотя вначале было трудно, но у меня всегда был и есть пример и поддержка моих родителей, папы и как-то стыдно было жаловаться. Моя доченька Танечка, обладающая многими талантами (прекрасная мама, фотограф, дизайнер), после окончания школы, переехав со мной в Грецию, сначала училась в Афинах, а потом, окончив экстерном университет в Нью-Йорке встретила там свою судьбу, талантливого программиста и очень хорошего человека Олега. У них есть две прекрасные девочки, мои внучки, обе очень хорошо учатся. Ксенечка хорошо играет на 4 инструментах (фортепиано, скрипка, арфа и кларнет), выступает на концертах и поет. Катенька пишет рассказы, рисует, играет на гитаре и кларнете. Возможно, им достался отличный слух моего отца, который, не учившись в музыкальной школе, свободно может сыграть любую мелодию на мандолине. Нам всем передался его неиссякаемый оптимизм, вера в себя, в свои силы, ведь самым главным в воспитании детей и внуков является личный пример. Я с детства помню папу постоянно работающим, одержимым во всем, что он делает. И, вызывая дорогие мне тени из прошлого, можно вспомнить картинку детства – два стола папин и мой рядом и оба работаем часами. Периодически он шлет мне записки с веселыми рисунками на тему дня – подготовка к экзамену, мой затянувшийся разговор с подружкой, моя борьба за телевизионное время… Мамочка, неслышно подходящая к нам, чтобы не мешать и подкармливающая нас в процессе творчества, всю жизнь создающая идеальные условия для работы папы, его мощный тыл. Я видела его, склонившимся за столом, когда засыпала и когда вставала. Мое бесконечное уважение к отцу, как к ученому и человеку, имеет серьезную почву под собой. Безусловно, под его влиянием мне захотелось быть химиком. в доме часто бывали его друзья, каждый из которых состоявшаяся личность. на меня эти встречи производили неизгладимое впечатление. Как-то мой папа сказал: «Хочешь быть среди них, стань как они», и это было неким программным посылом, так ненавязчиво определившим мою дальнейшую жизнь. Другой пример воспитания – на открытке ко дню рождения он мне написал: «Ходи по жизни не зря». Мне повезло иметь такого мудрого отца.
