Феликс Кузнецов - ПУБЛИЦИСТЫ 1860-х ГОДОВ
В 1866 году он помогает своему ближайшему другу Н. Соколову писать знаменитых «Отщепенцев» — книга эта была арестована до выхода в свет. Соколов был предан суду и сослан на север. Уже начиная с 1865 года Зайцев, Ножин и Соколов через Сулина пытаются организовать издательство и печатать переводные произведения. Перевод и издание книг прогрессивных европейских писателей были для Ножина, Соколова, Зайцева, Курочкина и других передовых людей шестидесятых годов акцией прежде всего идейного характера. Это было настоящее издательское дело, базой которого служила в первую очередь бывшая типография князя Голицына, перешедшая в 1865 году во владение Головачева. В него входили, помимо перечисленных лиц, Ковалевский, Михайловский, который после ареста Соколова завершил перевод книги Прудона «О французской демократии». Административно-хозяйственной стороной предприятия заведовал Яков Сулин.
В бумагах Ножина, взятых при обыске после его смерти, хранится письмо Сулина к некоему Алекс. Вик.: «Скажите Вар[фоломею] Александровичу], что первые листы Мотлея (он знает) от Зубарева получены мною, и когда кто-нибудь из вас будет в городе, то возьмите, пожалуйста. От Симоновича сегодня получено свиноводство… Что пойдет во второй выпуск Туамейстера и где же переводы? Скажите Ножину, что бумага, шрифт… для Гевена уже готовы — мы ждем его работы, чтобы приступить к печати, и работать будем очень быстро».
Из этого письма явствует, что Зайцев и Ножин имели прямое отношение к издательской деятельности Сулина. Дело в том, что, будучи первоклассными литераторами, и Ножин, и в особенности Зайцев были великолепными переводчиками. Его биограф А. X. Христофоров сообщает, что Зайцев перевел «Историю Крестьянской войны» Циммермана, «Историю Нидерландской революции» Мотлея, «Полную Всемирную историю» Вебера, «Левиафан» Гоббса, редактировал перевод «Всемирной истории» Шлоссера, где он с X тома сменил Чернышевского.
Деятельность по переводу и изданию книг, пропагандирующих революционные и социалистические идеи, была, по существу, наряду с журнальной трибуной еще одной формой пропаганды и выработки революционно-демократического самосознания. Моншо предположить, что издательское дело, затеянное в 1865 году Зайцевым, Ножиным, Соколовым и Сулиным, влилось в «издательскую артель», возникшую на базе книжного магазина князя Голицына и братьев Яковлевых. Если первая часть первого тома «Истории Нидерландской революции» Мотлея вышла как «издание Сулина», то весь первый том Мотлея полностью, куда вошел и первый выпуск его, был издан уже «книжным магазином Яковлева».
Дружба Сулина с Яковлевым и Голицыным привлекла самое пристальное внимание III отделения. В деле «О ссыльнопоселенце Якове Сулине» (а Сулин в 1866 году был отправлен в ссылку в Нарым за старые грехи — за связь с обществом «Земля и Воля») говорится: «Сулин смеет в СПБ вкладочный капитал в бывшей библиотеке Василия Яковлева, а ныне перешедшей во владение князя Голицына… С библиотеки высылаются Сулину в Нарым дивиденды по 600 руб. серебром в год, на которые он живет, проводя время с ссыльными поляками». Из показаний Яковлева в том же деле явствует, что Сулин со своей гражданской женой Сошальской и князь Голицын жили в помещении библиотеки, а «некоторое время… жил в одной из комнат Новиков, с которым я познакомился через Сулина».
По-видимому, через Сулина с князем Голицыным и Яковлевым близко сошлись Зайцев и Ножин — не случайно, когда потребовалось срочно оформить фиктивный брак Вареньке Зайцевой, свою помощь предложил именно князь Голицын. Ножин и Зайцев, а также их друзья Ведерников, Лебедев, Ф. Орлов и другие были постоянными посетителями библиотеки Яковлева.
Книжный магазин Яковлева и Голицына привлекал внимание III отделения не случайно. Именно здесь в 1865–1866 годах группировалась радикально настроенная молодежь.
По свидетельству М. Сошальской, которая работала библиотекаршей у Яковлева, «в библиотеке каждодневно в 4 часа пополудни собирался весь цвет литераторской молодежи обоих полов, и здесь она познакомилась со всей передовой братией, но сама не участвовала ни в одном обществе, а, напротив, некоторых отговаривала от участия».
В деле III отделения «О вредном направлении некоторых журналов и о лицах, в них участвующих», где исследовалась «та общественно-литературная среда, в которой способна получить развитие мысль о цареубийстве», говорится: «Место постоянных собраний сотрудников и сторонников «Русского слова» и других упомянутых изданий по преимуществу книжный магазин бывший Яковлевых, ныне князя Голицына… Один из Яковлевых и князь Голицын — недавние лицеисты, примыкающие к оставшейся после Серно-Соловьевича компании».
В деле III отделения «Об отставном титулярном советнике Яковлеве» хранится «справка», помогающая нам лучше представить лицо владельца этой библиотеки: «Яковлев не раз обращал на себя внимание как человек, в высшей степени зараженный духом нигилизма и противоправительственным направлением, но за неимением юридических доказательств не представлялось никакой возможности к изобличению его; открыв книжный магазин с особою читальнею, Яковлев сделал его местом сборища нигилистов, нигилисток, неслужащего и ничего не делающего народа, собирающегося туда под предлогом чтения книг и газет. В качестве приказчицы в магазине некоторое время находилась известная нигилистка Энгельгардт…»
Особую тревогу III отделения вызвала как раз попытка Яковлева, Сулина, Голицына и Лаврова создать при книжном магазине на кооперативных началах «издательскую артель». Она должна была объединить около двух десятков революционно настроенных людей. «Библиотека для чтения Яковлева, — говорится в том же деле, служила местом сходки для издательской артели, не разрешенной правительством; лица, составлявшие эту артель, входили в библиотеку поздно вечером, с черного хода; о заседаниях своих составляли протоколы и оставались там до 3 и 4 часов утра».
Состав участников этой артели и наиболее частых посетителей библиотеки, а также деятельность ее были таковы, что не могли не вызывать подозрений у III отделения. Нельзя не присоединиться к выводу исследователя Э. С. Виленской, что, судя по имеющимся данным о деятельности артели, а также по ее связям с ишутинцами, а главное — по составу участников (абсолютное большинство которых известно своей причастностью либо к подполью предыдущих лет, либо к революционному движению конца 60-70-х годов), «издательская артель» вместе с книжным магазином служила внешним прикрытием для объединения революционных элементов Петербурга, а возможно, скрывала за собой петербургский революционный центр.
