Александр Дюма - Путешествие в Египет
Тут за спиной Жуанвиля раздались громкие крики. Король Людовик, видя, что хоругвь уже находится на берегу, не смог дождаться, пока его лодка коснется суши, и, несмотря на попытки легата удорожать его, прыгнул в море с криками "Монжуа и Сен-Дени!"26. К счастью, вода достигала ему только до плеч, и вскоре он вышел на берег - в шлеме и с мечом в руке. Остальные последовали примеру короля. Море кишело людьми и лошадьми, словно флот потерпел кораблекрушение. В эту минуту над лагерем сарацин взвились в небо три голубя и полетели в сторону Мансуры - эти гонцы несли султану весть о высадке крестоносцев. Тут до сарацин дошло, что они позволили христианам ступить на египетскую землю, и все мусульманское войско бросилось к ослепительно красному шатру, украшенному золотыми лилиями, который поставили приближенные короля. Все воинство христиан сгрудилось вокруг своего суверена. В это же время корабли неверных вышли из устья Нила и вплотную подошли к флоту крестоносцев. Завязалась яростная схватка, но длилась она недолго; пока французы и сарацины бились врукопашпую на суше и на море, пленники и рабы, томившиеся в Дамьетте, взломали двери своих темниц, с громкими криками вырвались из города и пересекли Нил, потрясая первым попавшимся под руки оружием. Сарацины, не понимая, откуда взялось подкрепление, обратились в бегство и скрылись в своем лагере. Увидев, что войско отступает, и корабли тотчас же вернулись в Нил. На поле боя остались только трупы сарацин, и среди них два эмира - Неджм ад-Дин и Сарим ад-Дин. Крестоносцы же недосчитались лишь одного воина, коему господь даровал быструю смерть, словно прощая все его прегрешения; этим человеком был граф де ля Марш, бывший союзник англичан, мятежный вассал Септа и Тайбура.
Крестоносцы не стали преследовать сарацин, опасаясь ловушки; они поставили свои палатки вокруг королевского шатра. Королева Маргарита и герцогиня Анжуйская, во время битвы находившиеся на одном из кораблей, не участвовавшем в сражении, тоже сошли на берег, и все священнослужители, возглавляемые легатом, спели "Те Deum".
Под покровом ночи Фахр ад-Дин снял свой лагерь и перешел на правый берег Нила. Затем, вместо того чтобы разрушить мост, по которому он совершил переправу, и укрыться в Дамьетте или поджидать под ее стенами христиан, он пересек город и через противоположные ворота вышел на дорогу, ведущую к Ашмун- Танах, не отдав ни единого приказа о ее обороне. Мусульмане Дамьетты, увидев, что их предали и покинули, высыпали на улицы и стали расправляться с местными христианами; гарнизон, состоящий из арабов племени бану кеиема, славящегося отвагой и жестокостью, последовал их примеру и начал грабить дома. Из всех ворот, как пчелы из улья, прочь из города устремились семьи мусульман, не зная, куда бегут, гонимые ужасом, который вселяли в них крестоносцы. Подобно тому как ураган несет с собой песок пустыни, они уносили мебель, одежду, золото и бросали все это по дороге. Гарнизон недолго оставался в Дамьетте, он тоже отступил, и к полуночи город остался не только без защитников, но и без жителей. В лагере христиан спали, когда дозорные подняли тревогу. Над Дамьеттой взвилось гигантское пламя, осветив городские стены, Нил и Гизу. Все выглядело пустынным и безмолвным, и в этом огромном пространстве, высвеченном пламенем пожарища, не видно было ни одной тени, не слышно пи единого крика. Крестоносцы не могли понять причины этой тишины и безлюдья; они сохраняли боевую готовность всю ночь. Когда забрезжил рассвет, то есть в три часа утра, в лагерь прибежали двое невольников-христиан, спасшихся от расправы; они дождались, пока город окончательно опустеет, и только после этого отважились выйти на улицу. Они и рассказали обо всем происшедшем. Король не мог им поверить, настолько невероятным казалось ему случившееся, хотя он и признал в них своих единоверцев, ибо они поклялись именем господа.
Один из рыцарей добровольно вызвался проверить истинность рассказа невольников. Король согласился, и рыцарь, испросив у легата отпущение грехов, направился к Дамьетте, перебрался по мосту через реку и вошел в город. Час спустя он вышел через те же ворота, но король, обуреваемый нетерпением, пустил лошадь в галоп и поскакал ему навстречу, а за ним - остальные сеньоры. Рыцарь рассказал, что в городе он обнаружил лишь трупы. Он заходил во многие дома, но они оказались пусты, сарацины покинули их. Дамьетта принадлежала теперь королю Франции, и ему оставалось войти в нее, как это только что проделал один из его рыцарей.
Король приказал своему войску построиться в боевом порядке и двинуться к Дамьетте; первым туда вошел авангард под предводительством рыцаря, уже побывавшего в оставленном городе. Воины стали тушить пожары; за авангардом двигались король Франции, папский легат, патриарх Иерусалима, а за ними - толпа прелатов и священников, все с непокрытыми головами и босиком; они распевали псалмы и благодарили господа за эту удивительную победу. Все вошли в главную мечеть, и она тотчас же была освящена и отдана под покровительство святой девы. После службы король, бароны и рыцари заняли места на крепостных стенах и башнях и вознесли благодарение ГОСПОДУ за то, что укрепленный город, который мог бы выдержать многолетнюю осаду против войска втрое большего, чем армия крестоносцев, сдался, словно сами небесные ангелы распахнули его врата.
Велика же была скорбь египтян, когда они узнали эту новость; все понимали: подобное бегство еще больше укрепит веру и отвагу христиан. Султан узнал о происшедшем на смертном одре, и ярость ненадолго вернула ему угасшие силы. Он велел привести пятьдесят офицеров из гарнизона Дамьетты и приказал всех их задушить. Один из этих офицеров служил вместе с сыном - юношей редкой красоты, которого он безмерно любил. Отец попросил султана, чтобы его умертвили первым, ибо ему не под силу будет видеть муки сына.
- Как раз об этом я и не подумал,- ответил султан.- Так пусть же сына казнят на глазах у отца.
Затем он позвал Фахр ад-Дина.
- Вероятно, во франках есть что-то ужасное,- сказал он,- раз такие храбрецы, как вы, не смогли выстоять даже одного дня?
Тогда эмиры, опасавшиеся, что их предводителю уготована участь казненных офицеров, знаками дали ему понять, что готовы заколоть султана, но у того уже были на исходе последние силы: он упал на подушки, бледный и почти бездыханный, и тогда Фахр ад-Дин произнес:
- Нет, не надо, дайте ему умереть.
22 ноября 1249 года, в 15-й день месяца шаабап, султан умер, назвав преемником своего сына Туран- шаха.
VIII. МАНСУРА
Французы п не подозревали о смерти Наджм ад- Дина, ибо были приняты все меры предосторожности, чтобы скрыть это известие не только от крестоносцев, по и от самих египтян. Несмотря на то что сиятельный султан лежал на смертном одре и бразды правления тотчас же перешли в руки его вдовы, у дверей его дворца продолжали нести караул бахритские мамлюки, отряды которых он создал сам (они получили свое название от слова бахрийа, что значит "морские", поскольку обычно охраняли замок Рауда, расположенный на острове посредине Нила), в покои неизменно подавали еду, как если бы султан был жив, и от его имени провозглашались приказы; во всех мечетях читались молитвы о его скорейшем выздоровлении. Тем временем уже послали гонцов в Хуси-Кейфу, на берег Тигра, куда султан сослал своего сына Туран-шаха. А пока что эмир Фахр ад-Дин взял на себя управление страной - это был видный полководец и храбрый солдат, хотя своим поспешным бегством, которое, возможно, было лишь военной хитростью, он сдал Дамьетту. Фридрих II произвел его в рыцари, и па гербе Фахр ад-Дина соседствовали эмблемы императоров Германии и султанов Каира и Дамаска.
