Ханс Люк - На острие танкового клина. Воспоминания офицера вермахта 1939–1945
Не только Роммель, но и все мы осознавали, что оценка Гитлером ситуации слишком оптимистична, он «жонглировал» дивизиями и армейскими корпусами, фактическая численность которых была далека от полной.
Боевой же дух личного состава был, как ни удивительно, чрезвычайно высок, хотя солдаты и понимали, что успех союзников на Западе означал неизбежный конец. Применение ракет Фау-1 и позднее Фау-2, а также заявления о готовящемся к вводу в действие неком «чудо-оружии» подогревали в людях надежду, что все еще может повернуться к лучшему.
На 12 июня дивизия получила очередной приказ – атаковать селение Сент-Онорин, расположенное на господствующей высоте, отбить его у противника, что открыло бы нам возможность обзора позиций неприятеля и одновременно лишило бы британцев возможности наблюдать за нашими. Мою боевую группу предполагалось усилить. Нас должна была поддержать бригада установок реактивных снарядов, «ревущих коров», – что-то около 300 ПУ, стрелявших гранатами калибра 21 см и 30 см. Особенно важным было психологическое воздействие такого оружия: снаряды пролетали над полем боя с громким, пронзительным воем и заставляли врага в смятении бросаться на землю.
Силами двух мотоциклетно-стрелковых рот из разведывательного батальона и части гренадеров из состава 1-го батальона в пешем строю, при поддержке нескольких оставшихся на ходу танков 4-й роты и штурмовых орудий Беккера, мы после сосредоточенного обстрела из установок реактивных снарядов перед самым рассветом двинулись на Сент-Онорин.
Атака застала врасплох нашего противника, части канадской дивизии, и он быстро очистил селение.
Я следовал сразу за мотоциклистами и впервые увидел с высоты позиции противника. На земле лежали сотни планеров. Мы тотчас же окопались на северной окраине селения, чтобы закрепиться и удержать высоту.
Тут мы подверглись самому мощному обстрелу с моря, который только случался с самого начала вторжения. Мы видели, как ведут огонь линкоры, крейсеры и эсминцы. В воздухе свистели туши 38-см снарядов, они ударяли в землю, образуя огромные воронки. Никем не тревожимые, заходили для атаки на нас, ревя моторами, британские истребители-бомбардировщики.
Затем под прикрытием огня, в дыму взрывов, канадцы контратаковали и после рукопашной вынудили нас откатиться и оставить селение.
Что мы могли противопоставить превосходству противника? Его морским орудиям и штурмовой авиации?
Мы окончательно покинули надежду нанести весомый урон неприятелю на британском береговом плацдарме, не говоря уж о том, чтобы уничтожить его. Между тем мы понимали, как важен этот береговой плацдарм, и «чувствовали» это своим незащищенным правым флангом.
Как вспоминал позднее ефрейтор Хаммель: «Такого огненного шквала, какой противник обрушил на Сент-Онорин, мы прежде не видывали. Мы молились. Когда мы отошли в селение Кювервиль, расположенное в нескольких километрах дальше на юг, неприятель накрыл огнем и эту деревню. Что же выходит, уж совсем не осталось места, где можно было бы перевести дух и хоть немного поспать?»
Наши частые контратаки и активная дозорная деятельность принесли по меньшей мере один результат, который выражался в том, что британцы начали ограждать свои позиции минными полями. Это служило для нас верным признаком того, что в ближайшем будущем они не имеют намерения продолжать наступление.
На несколько недель на нашем участке воцарилось нечто вроде неофициального перемирия. Продолжались патрулирование и ведение наблюдения.
Только однажды, 15 июня, при активной поддержке артиллерии мы попытались атаковать Эсковиль, служивший ключевой позицией для любого, кто хотел отбить мосты через Орн. Попытка, однако, не увенчалась успехом и стоила больших потерь обеим сторонам. Мы просто не могли изменить положения, пока действовали на дистанции огня морских орудий и в условиях безраздельного господства в воздухе вражеской авиации.
Храбрый и несгибаемый 21-й танково-разведывательный батальон был отведен с передовой 16 июня, однако 29 июня ему вновь пришлось отражать неприятельский натиск на восточных окраинах Кана, поскольку противник стремился овладеть Каном и находившимися там мостами через Орн. 30 июня батальон был передислоцирован в район к югу от Кана для получения пополнений.
Побывав на моем командном пункте, генерал Фойхтингер сказал мне, что британцы и американцы создали себе надежные, хотя иногда и маленькие базы по всему фронту вторжения.
– Совершенно ясно, что союзникам в тот или иной момент придется где-то прорываться с плацдармов далее в глубь континента, иначе вторжение не имеет смысла. Наше слабое место – правый фланг, ваш участок, мой дорогой Люк. Южнее и восточнее вас нет никаких резервов. Единственное преимущество для вас в том, что участок местности между рекой Орн и вышедшей из берегов рекой Див настолько узок, что атаковать там с плацдарма может сразу не более одной дивизии противника. Мы должны быть готовы к этому, поэтому вы получите подкрепления и построите эшелонированную оборону. Сама по себе местность подходит для танковой атаки, однако, учитывая наличие на ней множества селений, всевозможных изгородей и рощ, она в не меньшей мере годится и для противотанковой обороны.
Задача ваша остается неизменной: предотвратить прорыв или вклинение противника с берегового плацдарма в южном или юго-восточном направлении.
Июнь прошел, наступил особенно жаркий июль. Мы страдали от нашествия комаров, для некоторых солдат дело не обходилось без медицинского вмешательства – вздувались веки глаз. Урожаи созрели и колосились в полях, но крестьяне не рисковали выходить на работу, опасаясь превратиться в мишени и погибнуть под обстрелом.
Почти каждые сутки 2-му батальону приходилось отражать атаки сильных штурмовых групп противника, неся в стычках серьезные потери.
Одним жарким утром, когда я изучал положение на фронте вместе с майором Курцем, пуля снайпера сбила мою фуражку. Повезло.
В начале июля противник неожиданно перешел в наступление – стартовала операция «Эпсом». (Британцы любили называть боевые операции в честь мест проведения скачек.) Противник попытался прорваться к западу от реки Орн, на участке 192-го полка. Атаковала 11-я бронетанковая дивизия генерал-майора «Пипа» Робертса, вероятно, самого молодого, но и наиболее опытного танкового командира у противника. Я знал Робертса по Северной Африке, где он командовал танковой бригадой в знаменитой 7-й бронетанковой дивизии. С другой стороны, его 11-я бронетанковая была вновь сформированной дивизией и не имела опыта [103] .
Как почти всегда поступали британцы, они пустили в бой танки без пехотного сопровождения. В результате им не удалось сразу уничтожить маленькие, хорошо замаскированные противотанковые гнезда, которые располагались в рощицах или за изгородями. На основном направлении наступление захлебнулось под нашим огнем, хотя на фланге британская и канадская пехота сумела проложить путь в западную часть Кана. Фронт мы удержали.
