Вернер Мазер - Адольф Гитлер. Легенда. Миф. Действительность
Утверждение Шрамма, что познания Гитлера в истории ограничивались «культом героев и возвеличиванием всего немецкого»,[167] не соответствует действительности. Достаточно часто Гитлер критиковал германский культ, противопоставляя его культуре древних греков и римлян. Там он искал «нашу родину» и обзывал дураками людей, которые не понимали, что германцы относительно поздно приобщились к культуре. После 1933 г. австриец Гитлер настолько часто критиковал «германский дух», что общественность попросту не смогла бы в это поверить, если бы эти высказывания дошли до нее. «Зачем мы напоминаем всему миру, — раздраженно говорил он, — что у нас нет никакого прошлого? Мало того что римляне строили великие сооружения, когда наши предки еще ютились в глинобитных хижинах, так Гиммлер еще начинает раскапывать эти хижины и приходит в восторг от любого найденного глиняного черепка и каменного топора. Этим мы доказываем только то, что мы еще швырялись каменными топорами и сидели у открытых костров, когда греки и римляне находились уже на высшей стадии культуры. У нас есть все основания помалкивать о таком прошлом».
«Программа мирового господства» Гитлера, «мирное завоевание» территорий в Европе, создание германской континентальной империи путем проведения «блицкригов», обретение колоний в Африке и морских баз в океанах, создание мощного флота, а в конечном итоге и военно-промышленной базы для ведения мировой войны — истоки всех этих планов относятся в общих чертах ко времени, проведенному в Ландсберге, и, как бы странно это ни звучало, частично являются результатом своеобразного толкования космополитической философии стоиков. В практическом и политическом плане на представления Гитлера в этой сфере влияли современные политические публикации. В работах «Великая Германия» и «Германская мировая политика», прочитанных им в Вене, этот фанатично настроенный пангерманист впервые нашел то, что позднее познал на собственном опыте, будучи немецким солдатом. По мнению пангерманистов,[168] вклад которых в мировоззрение Гитлера не подлежит сомнению, в состав Германского рейха должна были войти территория кайзеровской Германии вместе с Люксембургом, Голландией и Бельгией, немецкая часть Швейцарской федерации и Австрия. Эрнст Хассе, бывший профессором статистики в Лейпцигском университете и председателем Союза немецких пангерманистов, уже в 1895 г., когда Гитлер ходил в школу в Фишльхаме, требовал расширения границ рейха до Персидского залива. Пангерманисты хотели бы включить в состав рейха всю Швейцарию, Балканский полуостров, Малую Азию и семь восточных французских департаментов. То, чего Гитлер пытался достичь в течение всей своей жизни политика и государственного деятеля, высказал на рубеже веков, когда, у него только начали формироваться прочные политические взгляды, всего лишь один из 6000 читателей «Берлинер иллюстрирте цайтунг». Этот читатель, которого редактор 12 марта 1899 г. назвал «хвастуном и бахвалом», хотел, как позднее и Гитлер, покорить Англию и Францию, а также Австрию и Россию, не допустить еще большего расширения Америки и установить мировое господство Германии (наряду с уничтожением социал-демократии).
Историческая теория Гитлера, построенная в основном на чтении Мальтуса, Дарвина, Челлена, Бёлыле, Гобино, Карлей-ля, Плётца, Александра фон Мюллера и, пожалуй, Эдварда Гиббона, зародилась в общих чертах уже во время учебы в реальном училище в Линце. Учитель истории профессор Леопольд Пётч, который был представителем немецких националистов в общинном совете Линца и активно занимался политической деятельностью, чьи националистические взгляды сформировались на юге Австрии, в немецко-славянском языковом пространстве, заразил учеников теориями Немецкого пангерманистского союза, своим видением истории и предвзятым идеологизированным толкованием исторических деталей и внушил им вражду к Австрии. В 1924 г. Гитлер писал: «Кто бы мог учить у такого учителя историю Германии и при этом не стать врагом государства, чьи правители таким роковым образом повлияли на судьбы нации?»[169] Позднее, будучи на вершине власти, он хотя и признавал победу Пруссии над Австрией и последовавшее за этим обновление рейха, однако отдавал должное и Рудольфу фон Габсбургу за то, что он сохранил в неприкосновенности свои исконные земли, разбил чешского короля Отокара, выполнял требования церкви лишь в ограниченной мере и вновь вернул рейху целостность, и воздает хвалу габсбургской монархии, к которой он еще в 1924 г. не испытывал ничего, кроме презрения, за то, что она «высоко несла немецкую мысль даже в то время, когда… рейх распался на отдельные государства и был буквально разодран на части династическими интересами».
До «ландсбергского» периода жизни Гитлера, то есть до его пребывания в тюрьме города Ландсберга-на-Лехе с конца 1923 по конец 1924 г., его идеи (сформированные под влиянием событий первой мировой войны) во многом существенно отличались от взглядов, которые он отстаивал после 1925 г. Он сам в ночь с 3 на 4 февраля 1942 г. в кругу «старых борцов» признал, что лишь во время заключения у него было достаточно времени, чтобы «разобраться с различными понятиями». Он не просто поставил в один ряд свою антисемитскую позицию, свое понимание войны и требования по захвату чужих земель, но и составил из этих понятий последовательное единство, остававшееся неизменным вплоть до 1945 г. Конечно, можно с уверенностью утверждать, что он имел в виду, когда с 1919 по 1923 г. записывал свои программные формулировки типа «рассчитаться с преступным отродьем», «смертная казнь», «повесить евреев», «выдворить из Германии» и т. п., но тогда его ненависть к евреям еще не была основной частью мировоззрения. Он еще не разработал в то время свою теорию «жизненного пространства» и не увязывал антисемитизм с необходимостью войны, как это было позже сделано в «Майн кампф». До 1923 г. он требовал «создания социального государства» и «решения еврейского вопроса» и считал это основным для обеспечения будущего на основе национал-социализма. Говоря о войне, он особо подчеркивал те ее последствия, в которых можно было обвинить евреев, целенаправленно грабивших народ в годы первой мировой войны и лишавших его основы для борьбы за существование. Если до 1923 г. он придерживался мнения, что увеличение численности населения не обязательно должно сопровождаться увеличением площади, так как имеются альтернативы в виде колонизации, мировой торговли и эмиграции, то после Ландсберга он совершенно по-иному рассматривал эту проблему. В Ландсберге изменились его воззрения и на проблему голода. Если раньше он обвинял евреев в том, что они используют голод как средство в политике достижения мирового господства, то впоследствии он сам рассматривал его как средство проведения в жизнь своей глобальной политики и считал его полезным, так как он вызывает нужду и побуждает народ «шевелиться» и завоевывать другие нации.
