Петр Вайль - Стихи про меня
При всем этом не вполне понятно, каково место Высоцкого в словесности. В кулуарах одного московского мероприятия я стал свидетелем бурного спора видных литературных критиков: Высоцкий — высокая поэзия или масскульт? Заведомо тупиковая дискуссия велась в академическом тоне с бокалами в руках. В напряженный момент тот, который "высокая", прищурился и выдвинул тому, который "масскульт", сильный аргумент: "Знаете, как я вас позиционирую? Я вас позиционирую как пиздюка, вот как". Оппонент смешался.
Объект обсуждения смог бы этот окказионализм зарифмовать и спеть — замечательная вышла бы песня. В своем жанре Высоцкий мог всё. Мастерство складывания слов — захватывающее. Рифмы хочется выписывать и читать отдельно: "рос в цепи — россыпи"; "Вологде — вона где"; "Бог хранит - ВОХРами"; "дешево и враз - проведешь его и нас"; "тяжело шаги — лошади"; "об двери лбы — не поверил бы"; "как встарь, ищи — товарищи"; "не дай Бог - Бодайбо".
Важнейшее обстоятельство — то, что такого у Высоцкого много, очень много. Россыпи. Еще при жизни его афоризмы по-грибоедовски разошлись повсеместно. "Настоящих буйных мало — вот и нету вожаков". "Я был душой дурного общества". "Лучше гор могут быть только горы". "Я самый непьющий из всех мужиков". "Лечь бы на дно, как подводная лодка". "А те, кто сзади нас, уже едят". "И в мире нет таких вершин, что взять нельзя". "Если я чего решил, то выпью обязательно".
Российского президента начала XXI века остряки прозвали "главврач Маргулис" — без пояснений, потому что в песенном письме из сумасшедшего дома он "телевизор запретил".
Фольклорное восприятие такого явления неизбежно. По-народному безлично, почти анонимно, Высоцкий существовал два десятилетия: как в сказке "Аленький цветочек", проявляясь лишь голосом. Слишком рано (1967 год) появившаяся кинокартина "Вертикаль" образ автора любимых песен не оформила. Остальные его экранные явления были более или менее удачными эпизодами. На телевидение Высоцкого не пускали почти до самого конца жизни.
Ключевое событие произошло в декабре 79-го — телесериал "Место встречи изменить нельзя".
В те пять вечеров показа милицейские отчеты зафиксировали нулевую преступность. Грабить и убивать было некому и некого: страна сидела у телевизора. Высоцкий сыграл капитана Жеглова, и голос обрел лицо. Как всегда бывает в жизни замечательных людей, это случилось вовремя — за полгода до смерти. Высоцкий умер Жегловым.
Не слишком примечательное лицо на экране произносило очень обыкновенные слова, но завораживающий голос превратил их в фольклор. Пожалуй, лишь одна реплика Жеглова претендует на афоризм: "Вор должен сидеть в тюрьме". Остальное — удручающе никакое: "Дырку ты от бублика получишь, а не Шарапова", "Теперь Горбатый, я сказал, Горбатый", "С тобой, свинья, не гавкает, а разговаривает капитан Жеглов". Но именно это, произнесенное таким голосом, запечатлелось в благодарной народной памяти.
Произошла объяснимая несправедливость: чужие незначительные слова канонизировались как речения поэта Владимира Высоцкого наряду с его собственными стихотворными достижениями. Оттого и кажется закономерным упомянутый довод литературного критика: научно феномен объяснить сложно, неясно, куда вставить Высоцкого, в какую культурную нишу.
По законам существования искусства, его словесные попадания у всех на слуху, промахи забыты. Между тем пристрелка шла массированная. За короткий продуктивный период — два десятка лет — он написал более шестисот песен (для сравнения, Окуджава за сорок лет — менее ста пятидесяти).
Шестьсот песен, попытки прозы, постоянная работа в театре, съемки в кино, множество концертов, разъезды по стране, а потом и путешествия по Европе и Америке, с поездками на мифические в то время для российского человека Канары, Мадейру, Таити — вся эта обильная и бешеная активность впечатляет и ставит дополнительный вопрос: не преувеличен ли акцент на пьянстве Высоцкого в многочисленных мемуарах?
Разумеется, свидетельств тому множество, и известно, что впервые он выпил в тринадцать лет, что придававший значение нумерологии, особенно цифрам возраста (песня о 37-летних поэтах), Высоцкий свое 33-летие встречал в психбольнице Кащенко, что трижды пережил клиническую смерть — все так. Ясно, что человек, написавший "Проводник в предвестье пьянки извертелся на пупе", кое-что понимал в этом деле. Но так же понятно, что любому мемуаристу лестно вспоминать, как он пил с "Володей", тем более - как не давал пить, и еще более — как спасал.
Умер Высоцкий от наркотиков или, точнее, сочетания их с алкоголем. Но наркотики появились, судя по всему, в последние три-четыре года: на протяжении всей жизни фактором биографии стала выпивка. Накал был по-высоцки высок: он каждый раз запивал, как насмерть. Но всякий, кому случалось выпивать и сочинять, понимает, что никогда и никто спьяну не воспроизведет такого достоверно-уморительного языка, как в "Диалоге у телевизора", не составит таких точных словосочетаний, как "Бабы по найму рыдали сквозь зубы" или "Бараки, длинные, как сроки", не запустит такую крутую спираль бытового абсурда, как в "Поездке в город", не создаст блистательную метафору "И кровь в висках так ломится-стучится, / Как мусора, когда приходят брать", не нарисует живописную — кроваво-алое по белоснежному — картину "Охоты на волков", не заставит протяжно вибрировать букву "у" в строке "Стервятник спустился и сузил круги". Все это требует трезвого кропотливого труда. И сам колоссальный объем писательской и артистической работы, выполненной Высоцким за малое время, заставляет если не изменить угол зрения, то по крайней мере — скорректировать.
Что до соотношения количества и качества, все шестьсот песен хорошими быть не могут. Десятки и сотни из них — на уровне "дырки от бублика". Конечно, время само разбирается и отсеивает, но в случае Высоцкого вступает в силу еще одно обстоятельство, которое делает его явление уникальным в отечественной культуре. Это обстоятельство, за неимением лучшего, приходится называть иностранным словом "драйв".
Как перевести на русский — напор, надрыв, сырая эмоция? Но здесь нет присутствующего в английском слове вектора движения, идеи гона, преследования, удара, атаки. У Высоцкого драйв повсюду — словно в органном звучании, он покрывает все написанное и спетое им, отчасти выравнивая по качеству. По гулу драйва Высоцкий узнается безошибочно, даже в слабых и нехарактерных для него вещах, отчего они вырастают над собой, как скромное платьице с ярлыком "Шанель".
Он мог петь сначала "Я не люблю, когда стреляют в спину, / Но если надо — выстрелю в упор", а потом "Я также против выстрелов в упор". Иногда "И мне не жаль распятого Христа...", а иногда "Вот только жаль распятого Христа...". Под напором чувств — почти не важно. Так современные российские теледикторы называют Кубу — Островом свободы. Словесный ритуал важнее идеологии и самой сути, не смущают даже такие фразы, как "очередное преследование инакомыслящих на Острове свободы". В 70-е достаточно было произнести, да еще громко и с надрывом, "распятый Христос" — остальное несущественно.
