Александр Нильский - Закулисная хроника
На одну из последних репетиций в спектакль приезжал автор, Островский, и привозил с собой, в то время мало еще известного молодого человека, И. Ф. Горбунова, тогда еще не служившего на сцене, а только что начинавшего появляться в свет со своими неподражаемыми рассказами. Об этом памятном спектакле я, Островский и Горбунов впоследствии часто вспоминали.
Итак первые мои дебюты были весьма разнообразного амплуа, что, однако, не помешало мне получить приятные одобрения от самого автора, Григорьева и Т. И. Филиппова, в то время нашего учителя словесности, а ныне государственного контролера. Если к этому прибавить похвалы директора гимназии, Шпеера, товарищей и зрителей, то получится нечто, что могло бы вскружить голову не только мне, страстному обожателю театра, но и вообще всякому, даже никогда не дерзавшему мечтать об артистической карьере. Я вообразил, что совершил такой подвиг, после которого надо бросать всякую ученую премудрость и смело идти на сцену. Решение сделаться актером еще более укрепилось во мне после второго школьного спектакля, устроенного в зале 4-й гимназии (в известном доме Пашкова, где в настоящее время музей), Спектакль этот носил прощальный характер: гимназисты прощались с попечителем учебного округа В. И. Назимовым, получившим высшее назначение и поэтому покидавшим свою настоящую должность. Все четыре гимназии соединились вместе в 4-й, и каждая представила своих воспитанников, преуспевших на артистическом поприще. Наша первая гимназия должна была повторить «Не в свои сани не садись», а потому мне еще раз пришлось сыграть роль Дуни, но уже при более торжественной обстановке.
Афиша этого спектакля, в которой я значусь под своей настоящей фамилией Нилуса, до сих пор сохраняется у меня. Надеюсь, что некоторым участвовавшим в этом вечере, здравствующим доныне, небезынтересно припомнить свои артистические дебюты. Вот она:
ПРОГРАММА
прощального вечера, даваемого московскими гимназиями Его Превосходительству Генерал-Адъютанту Владимиру Ивановичу Назимову.
А) Часть 1-я.
1) Septuor comp. Beethoven — для скрипки (г. Миланов), виолончели (г. Давыдов) [31], кларнета, валторна, альта, фагота и контрабаса.
2) Concerto comp. Artot — для скрипки (г. Новицкий) с аккомпанементом фортепьян (г. Конев).
3) Второе действие из ком. Писемского.
Ипохондрик.
Действующие лица:
1) Николай Михайлович Дурнопечин, 35 лет,……Шереметьевский 2.
2) Прохор Прохорович, Дурнопечин, брат
Н. М. Дурнопечина в 4-м кол……..Павлов.
3) Настасья Кирилловна Белорибова, дама лет 50,
дальняя родственница Н. М. Дуронопечина….Николаев.
Ваничка, сын ее, 21 года…….Зиновьев.
Михаил Иванович Конорич, 33 лет……..Ленской.
Никита, слуга Дурнопечина, 40 лет……. Шереметьевский 1.
Действие происходит в уездном городе.
4) Carnaval de Venise par Necke, solo для фортепиано, исп. г. Конев.
5) L'ouverture de l'opera Zampa — для двух фортепиано в восемь рук исполнят гг. Матвеев, Ренар, Козлов, Барабин.
Отрдлвок Н. В. Гоголя.
Действующие лица:
1) Марья Александровна, пожилых лет дама……Николаев.
2) Михайло Андреевич, сын ее……..Волков,
3) Собачкин………Малющев.
4) Лакей……….Черров.
В. Часть 2-я.
1) Trio comp. Humel — для фортепиано (г. Дюшен), скрипки (г. Миланов) и виолончели (г. Давыдов).
2) Fantaisie de Lucia, comp. Prudent — для фортепиано (исполнит г. Надеждин).
3) Из Guillaum Tell duo для фортепиано (г. Ауербах) и скрипки (г. Давыдов).
4) Mazurca, comp. Wieniawsky, Иисполнит г. Гиватовский, с аккомпанементом фортепиано (г. Ауербах).
5) Choeur des brigands, исполнит Залеман.
6) Не в свои сани не садись.
Комедия, соч. Островского.
В 3-х действиях.
Действующие лица:
Максим Федотыч Русаков…..Ненароков.
Авдотья Максимовна, его дочь…..Нилус.
Арина Федотовна, его сестра……..Тарапынин
Селиверст Потапыч Маломальский, содержатель гостиницы….Валухов.
Анна Антоновна, жена его………Жарков.
Иван Петрович Бородкин, молодой купец……..Григорьев.
Виктор Аркадьевич Вихорев………..Глебов.
Баранчевский, чиновник и помещик……..Органский.
Сгепан, слуга Вихорева…….Федоров.
Половой в гостинице……….Волков.
Действие происходит в уездном городе.
Желая отличиться пред более многочисленной публикой в 4-й гимназии, A. А. Григорьев, при повторении уже бойко игранной нами комедии «Не в свои сани не садись», возобновил репетиции, на которые, как и на самый спектакль, сумел залучить своего приятеля, знаменитого Прова Михайловича Садовского. Тот охотно следил за нашими репетициями и делал весьма серьезные замечания. Для меня лично это было истинным торжеством, потому что пред талантом этого артиста я всегда благоговел. Это была моя первая с ним встреча; до этого я видел его только на сцене, следовательно издали. Его серьезность, костюм, тон речи, всякое движение и слово приводили меня в восторг. По окончании же репетиций, когда он уезжал от нас, я старался как можно явственнее запомнить все его указания, его оригинальный наружный вид, полурусский-полунемецкий костюм, особенную манеру нюхать табак, и с нетерпением дожидался его возвращения на следующую репетицию. Так велико было обаяние, производимое этим замечательным сценическим художником.
Насколько были приятны репетиции с таким руководителем, как Садовский, настолько был печален «по независящим от нас причинам» самый спектакль. Музыкальная и драматическая части, исполненные нашими сотоварищами других гимназий, прошли весьма удачно, и начальство было очень довольно, так что мы, «актеры 1-й гимназии», заранее предвкушали успех, но каково было наше удивление, когда, после второго акта сыгранной нами комедии, является на сцену какое-то власть имущее лицо и приказывает прекратить представление.
— Что такое? Почему?
— Эта пьеса не удобна для представления в учебном заведении. Она неприлична…
Затем последовало объяснение с Григорьевым…
Не знаю, насколько это распоряжение имело тогда основание, но помню одно, что это происшествие глубоко огорчило меня. Я забился в свою импровизированную уборную и плакал навзрыд. Однако, кто-то из воспитанников поспешил успокоить меня и стал торопить переодеться в гимназический миндир, для того, чтобы скорее отправиться на вытяжку в зал, где все учащиеся становились в ранжир для прощания с попечителем.
На этот раз мы одобрения не получили, и только один Аполлон Александрович Григорьев удостоился получить… выговор за неудачный выбор пьесы. Однако тем дело и кончилось.
