Владислав Лебедько - Хроники российской Саньясы. Том 4
Я не всегда ответственно и осознанно живу. Иногда пытаюсь пробовать жить опять по-другому. Я все время экспериментирую. Я ищу наиболее полный способ для себя проживания этой жизни. Не проживания даже, а развития этой жизни. Просто ищу. Один из астрологов сказал, что я сильно напортачил в прошлых жизнях. Я не знаю. Может, я просто исправляю свои ошибки. А может, это и не мои ошибки, а может, и не ошибки вовсе.
Из «истории моих прошлых воплощений»: какая-то тетя интербредировала, что я был воином, который ушел на битву и погиб, оставил свою невесту или любимую женщину, и она страдала и умерла в тоске. Она умерла в тоске, и ей было так плохо. Я предал ее любовь. Я действительно где-то глубоко переживал что-то похожее на чувство вины, неопределенно к кому… И была какая-то смутная картинка, действительно похожая на эту интерпретацию. Но, в чем была ошибка интерпретации этой прошлой жизни. Если я действительно испытал любовь, то я просто понял, что выше любви ничего нет. Надо было просто насладиться этой любовью. А я вскочил на коня и пошел доказывать, что у меня член толще, чем у тех, из другой армии, которые должны были нас побить или на нас напасть. То есть это какая-то завоевательная любовь. Я пошел завоевывать, доказывать своей любимой, что она может и дальше есть финики, ничего при этом не делая. А между нами просто была любовь. И для того, чтобы насладиться этой любовью, и вернулся в это прошлое мысленно, и сказал ей «спасибо» за то, что мы испытали любовь, за то, что именно с ней мы испытывали любовь. И как бы значимость этой картинки растворилась.
Мне кажется, что жизнь человека заключается в том, чтобы набрать силу и научиться трансформировать мусор, который болтается на земле. А что будет дальше — это аллаху только известно, ибо воистину аллах акбар. Идешь на Пасху, тебе говорят: Христос воскрес. Ты говоришь: воистину акбар.
Хорошие мусульмане, хорошие христиане, пока они не берут дубину и не идут доказывать, что их бог самый бог. Это очень здорово, пока они занимаются своими личными проблемами. Но когда они начинают заниматься амбициями какого-нибудь архиерея или архимандрита или кого-то там, который «архи», старший — стоит кому-то посадить себе на голову кого-то, как у того срывается крыша от избытка энергии, потому что на самом-то деле он несет ответственность за всю ту энергию, которую он взял на себя. А люди очень любят создавать мифы. И Ошо предупреждал, что мифы будут создавать о его жизни, и Бабаджи предупреждал, а Иисуса так вообще не надо вспоминать, о нем столько напридумано, что хоть с дуба падай. Короче говоря, есть живые люди. И, пока живые — учитесь, понимайте, радуйтесь…
У тебя, кстати, поезд через час. Так что, доедай быстренько плов (а плов Андрюха готовит вкуснейший!) и мотай в свой Питер!
Глава 10. Андрей Фоминцев
С Андреем Фоминцевым мы подружились в девяносто первом году. Несколько лет мы выдумывали и творили разные разгильдяйские штуки (пытаясь подражать то Милтону Эриксону, то кастанедовскому нагвалю Хулиану), некоторые из которых я описал в первом томе, в главе «Путь разгильдяя». А вообще-то, время нашего совместного творчества я до сих пор вспоминаю, как наиболее яркий период жизни. Мы вели семинары, обучали консультированию группу студентов Психфака, ходили в походы, устраивали друг для друга массу сногсшибательных ситуаций, создавали новые практики, искали новые стили работы, обучения, необычного поведения. Замыслы наши распространялись не только на консультирование, — были творческие находки в музыке, рисовании, режиссуре (хотя, в то время, конечно, любительские в этих областях). Была у нас и совместная фирма.
Вместе в девяносто первом мы пришли и в Школу, были учениками. Андрей ушел из Школы через четыре года, я — через десять. Шесть лет мы почти не встречались. Пока я был учеником и Мастером Школы, я испытывал сожаление к людям, которые из Школы ушли, — казалось, что их Путь прервался. Теперь я уже на нескольких примерах вижу, что некоторые (далеко не все) люди, получившие хорошую закалку в Школе и сумевшие выйти в «свое собственное плавание» — как раз обрели себя, нашли свой Путь и стали зрелыми, самобытными и очень живыми людьми. Встретив Андрея в начале 2002 года я еще раз убедился в этом. Я с радостью ставлю беседу с Андреем в один ряд с другими героями этой книги….
Январь 2002 г.
Влад: Андрей, расскажи как начинались твои духовные искания?
Андрей: Мои духовные искания начинались с того, что я смотрел на горизонт, когда шел в яхт-клуб, и где-то глубоко в душе у меня начало проворачиваться что-то такое непонятное, трагическое и в то же время как бы всеохватывающее. И когда я смотрел на облака, мне было очень неуютно, и в то же время я понимал, что там есть некая бесконечность, которая меня тянет, зовет и с которой мне не справиться логикой. И я понимал, что это что-то большее существует и то занятие, к которому меня привела судьба, — парус, — позволял быть наиболее адекватным этому состоянию, повышал уровень адреналина в крови и в то же время на фоне этого восторга позволял быть немножко ближе к небесам.
В: Это в каком возрасте?
А: Мне было где-то одиннадцать лет, когда я в себе заметил это состояние, и оно было связано с бесконечностью и какими-то такими вещами, которые я не мог выразить, но которые чувствовал.
В: Ты переживал бесконечность, как что-то, что вне тебя?
А: Да, это чувство, что есть что-то вне меня, и что-то внутри меня рвется вовне, и я в этой оболочке, закрепощенности не могу этого достичь — это было с одной стороны трансцедентальное, а с другой стороны тягостное чувство. Тягостное, потому что я не мог с ним справиться.
В: Можешь ли ты в связи с этим описать какие-то глубокие переживания, связанные с яхтами, с плаванием, может быть, из ранних, а может быть, наоборот, из последних?
А: Самые глубокие переживания были связаны в основном с плаванием. Одно из ранних переживаний это чувство восторга и мощи, когда ты ощущаешь себя равным богам, эта стихия ветра, ты ее покоряешь, и несешься на маленькой лодке среди беснующихся волн. Это было мощное ощущение. И второе ощущение, связанное с длительными путешествиями, — это ощущение, когда внутри тебя развязывается множество узелков, которыми ты привязан к этому миру. И ты раскрываешь глаза, и чувствуешь, что свобода, которая до того была лишь на словах, воплощается в теле. Все видится совершенно другим. Ты чувствуешь эту беспредельную мощь, знание, что ты можешь достичь всего, чего захочешь, и еще интересное ощущение, когда ты понимаешь, что можешь в какой-то момент, погрузившись в любую среду, оттолкнуться от берега ногой и поплыть опять в никуда. Это тоже интересное, сильное переживание.
