Петр Брайко - Партизанский комиссар
"Нервы напряжены до предела... В таком исключительном национальном и политическом переплетении провести соединение - это равносильно тому, чтобы провести корабль по неизвестному фарватеру среди подводных камней и мелей.
Мы вошли в такую зону, где еще не ступала нога партизана. Эта территория оккупирована немцами уже два года. Население здесь потеряло всякую надежду когда-либо увидеть советские войска, а тут вдруг днем идет громада: тысячи людей, сотни повозок. Большинство людей смотрят на нас с любовью и слезами радости на глазах".
После взрыва мостов на одной из главных южных транспортных артерий вермахта Гитлер даже объявил суточный траур: ведь стратегическое наступление под Орлом и Курском, которое так лихорадочно готовилось немецким командованием, было последней надеждой на реванш за поражение под Сталинградом.
А тут произошел другой, всполошивший оккупантов случай. Под вечер 6 июля застава Кролевецкого отряда уничтожила вместе с автомашинами двух военных комендантов: тернопольского и львовского. Узнав об этом, гитлеровцы подняли на ноги всех карателей в здешних краях.
На следующий день, когда Кролевецкий отряд после уничтожения мостов под Тернополем возвращался на место дневки соединения, тернопольская жандармерия и полиция, обнаружив нас возле города Скалат, увязались следом за колонной.
Только-только мы втянулись в лесок, как каратели начали наступление в расчете на легкую победу. Подпустив вражеские цепи, мы расстреляли их в упор. Уцелевшие бросились в панике обратно, в Скалат. А вслед за ними в город устремились ковпаковцы: кавэскадрон Ленкина, Кульбака со своими глуховчанами и остальные отряды. Там партизаны разгромили вражеские склады, раздали населению мануфактуру, обувь, продукты...
В этот беспокойный, но удачный для ковпаковцев день, 7 июля 1943, Руднев записал в своем дневнике:
"День для меня знаменательный: Радику - моему сыну - исполнилось 19 лет. Он два года вместе со мной воюет в тылу врага. Семнадцати лет пошел воевать. Это то же, что было и со мной в 1917 году. Сын пошел в отца. Жаль только, бедняге не удалось окончить десятилетку. Парень он хороший. Живем мы с ним дружно. Хотя, любя его, я иногда основательно его журю. Меня он любит и гордится. Крепко любит мать и младшего братишку Юрика. Часто, будто бы случайно, вспоминает, что нравится маме или что бы сказала мама и т. д.
Утром в лесу, под пулеметную и автоматную стрельбу, я поздравил его с днем рождения. Оба вспомнили далеких, но близких сердцу маму и Юрика. Бедные. Наверное, мать весь день проплакала!.."
Дерзость нашего соединения привела Гитлера в ярость: в самый ответственный момент, когда вермахту были так нужны резервы, чтобы осуществить "разгром советских войск" под Орлом и Курском, мы вдруг остановили переброску гитлеровских подкреплений на фронт. И фюрер приказал немедленно уничтожить ковпаковцев!..
Кроме того, внезапное появление соединения Ковпака и Руднева в западных областях Украины сорвало еще один важный замысел фашистских заправил. Гитлер и Гиммлер задумали вывезти население Люблинского воеводства, с востока Польши, и с нашей Галичины, объявленной "дистриктом", на каторжные работы в Германию, а на землях коренных жителей поселить фольксдойчей - немцев, родившихся за пределами гитлеровской Германии, но разделявших программу нацистов. Об этой акции было объявлено на заседании высших чиновников Польского генерал-губернаторства еще за год до прихода ковпаковцев, 4 августа 1942 года. А в декабре того же года группенфюрер СС Крюгер, заместитель Гиммлера по рейхскомиссариату онемечивания, начал выселение поляков из предместья их родного Замостья. Вместо коренных жителей туда были привезены первые четыре тысячи фольксдойчей из Бессарабии и Югославии.
Теперь, на июль 1943 года, намечалось массовое заселение немцами Галичины. Словом, комиссар Руднев точно предугадывал трагические для народа последствия той грязной игры, которую вела бандеровская верхушка с гитлеровскими правителями.
Но едва ковпаковцы появились в "дистрикте", оккупационные власти забегали, как крысы на тонущем корабле, не зная, куда им деться.
Разогнав всю тернопольскую жандармерию и полицию, собранную в Скалате для "решающего" удара по отрядам Ковпака, наше соединение стремительно продвигалось на юг. Перепуганные фашистские чиновники и военщина при одном только упоминании партизанских генералов Ковпака и Руднева удирали из Бучача, Черткова, даже из областного центра, самого Тернополя. Людская молва превратила четыре наших отряда (практически - четыре батальона неполного состава) и один кавдивизион в партизанские дивизии!.. Фюрер, который под воздействием этой паники вынужден был отказаться от переселения немцев в Галичину, решил любой ценой разделаться с нами. И сюда, к предгорьям Карпат, спешно перебрасывались охранные войска со всей Европы.
Первыми навалились на наше соединение 14-я СС дивизия "Галичина" и 4-й СС полк, переброшенный из-под Кракова. Им удалось окружить нас в Сатановском лесу, где мы задержались на двое суток из-за проливных дождей.
Внезапным ударом Кролевецкий отряд разгромил 4-й СС полк в деревне Роштовце и помог остальным ковпаковцам вырваться из вражеского кольца. Но мы потеряли в бою любимого всеми замкомандира Валентина Подоляко.
Противник, всеми силами стараясь не допустить партизан в горы, бросал в бой пехоту, авиацию, танки. Оккупанты пытались задержать ковпаковцев на широкой бурной реке Днестр. Но к рассвету 16 июля соединение вслед за группой захвата, которой руководили комбат Матющенко и командир кавдивизиона Ленкин, с ходу овладело мостом в местечке Галич и переправилось на правый берег.
Удача, казалось, сопутствовала нам. Однако в Галиче партизанскую колонну застал рассвет. С восходом солнца, когда соединение расположилось в сосновом лесу на берегу Ломницы возле села Селище, над нашим лагерем появился надоедливый немецкий самолет-разведчик. Он почти весь день словно коршун кружил над лесом.
Жечь костры и двигаться по тропам командование строго-настрого запретило. Партизаны были очень осторожны. И все-таки во второй половине дня появились "юнкерсы" и начали методически бомбить лес... А к вечеру гитлеровские войска обложили урочище со всех сторон.
С наступлением темноты все наши отряды двинулись обратно к реке Ломнице. Но возле брода в деревне Блюдники уже стояло более пятидесяти вражеских автомашин с пехотой. Там же заняли оборону до роты гитлеровцев с двумя танками.
Ковпак и Руднев решили: разгромить карателей в Блюдниках, повторив отвлекающий маневр, который мы, кролевчане, осуществили недавно в Роштовце.
