Зеев Бар-Селла - Александр Беляев
«Сюжетная линия романа — спасение Ихтиандром девушки — тоже напоминает один роман Уэльса (так!) с сиреной, которая выплыла из воды и влюбилась в обыкновенного земного мужчину, принеся ему приданое в матросском сундуке.
Правда, уэльсовская рыба-женщина не имела жабер и была снабжена хвостом»[256].
А вот это — ложный ход критика: роман Уэллса «Морская дева» никакая не фантастика, а сатирическая сказка, и любовь русалки к сухопутному мужчине — самый распространенный сказочный мотив. Да и литературно обработал его уже Андерсен. Уэллса же интересует не столько морская любовь, сколько неудобное положение, в каком оказался добрый молодец — до встречи с русалкой весьма успешный политик.
Вернемся, однако, к Шкловскому:
«Роман Беляева неожиданно кончается отрицанием, как иногда бывает в длинных немецких фразах.
К роману приложено послесловие профессора Немилова. Профессор пишет:
„Автор, рассказывая о превращении юноши в человека-амфибию, решает вопрос чрезвычайно просто. Стоит только ребенку пересадить жабры молодой акулы и ‘изменить всю работу человеческого организма’ и Ихтиандр готов.
На самом деле здесь имеются непреодолимые трудности. Даже самое смелое воображение не в состоянии хотя бы приблизительно наметить пути для их разрешения. И неспроста автор предпочитает обходить молчанием эти трудности.
Поэтому фантастическое представление о пересадке жабер от молодой акулы человеку не имеет ровно никакой основы в современных достижениях биологии“.
Таким образом, только что рожденный двоякодышащий соперник капитана Немо уничтожается послесловием. Если бы талантливый писатель Беляев сам редактировал свою книгу, то он начал бы с того, что познакомил бы профессора Немилова с писателем Беляевым до написания книги, или бы не напечатал книгу, опровергнутую в конце.
Это можно было бы сделать потому, что книга А. Беляева „Человек-амфибия“ далеко не лучшая книга этого автора.
У Беляева много интересных, неожиданно придуманных книг… Издавать недоработанную книгу лучшего работника в области советского фантастического романа не стоило…
Сейчас же получилась странная амфибия: чистофантастический роман, к которому пришиты жабры научного опровержения»[257].
Здесь Виктор Шкловский слукавил — уцепился за отдельно взятое послесловие к одному роману. Как будто не знал про неукоснительное требование — чтоб обязательно с разоблачением! А то пойди разбери: где там фантазия, а где черный маг — враг народа?
И с «доктором Мором» не все получилось ладно. Во-первых, ошибка в имени: «Мор» — во всех русских переводах (с 1904 года) имя это звучит, как ему и положено: Moreau — доктор Моро. Во-вторых, критик заметил у англичанина пародию на человека. А брать надо куда выше…
Да и на фигуре другого медика — профессора Немилова — тоже можно было бы подзадержаться. Потому что в авторы послесловия выбрали его не случайно. Неслучайный и интереснейший человек был Немилов Антон Витальевич — выдвинул собственную теорию происхождения жизни, крайне интересовался происхождением смерти… А в 1925 году выпустил книгу «Биологическая трагедия женщины». Открыл профессор, что деторождение и интеллект несовместимы. Причина в прямохождении — вынашивать ребенка и тем самым продлевать человеческий род оказались способны лишь женские особи с измененным углом тазовых костей. А это привело к резкому возрастанию биологического в ущерб человеческому, проще говоря к тотальной и необратимой умственной отсталости женщин.
Уже тогда это вызвало скандал, а сейчас звучит совсем неполиткорректно… Вот только возражений Немилову — с точки зрения биологии — никто не нашел. Но управу на него нашли — уже 85 лет делают вид, что книги такой не существует[258].
Один раз только сочувственно упомянул ее Иван Ефремов в «Лезвии бритвы»… Да с него какой спрос — фантаст! А все прочие (и не только в тоталитарном Советском Союзе, но и в нынешней свободной России, и на просвещенном Западе) как молчали, так и молчат.
Но Виктору Шкловскому все это было неинтересно, а литературных достоинств он в романе не отыскал.
Вот так два критика — гениальный и бездарный — согласно приговорили роман к забвению.
А он не умер.
И в этом его тайна.
Нельзя сказать, конечно, что присутствия какой-то тайны читатели вовсе не замечали. Замечали, даже пытались раскрыть…
«Мало кому известно, что первый вариант романа Александра Беляева „Человек-амфибия“ назывался „Человек с железными жабрами“, героя звали не Ихтиандром, а Прохором, и рассказывалось в этом романе про базу подготовки подводных диверсантов-разведчиков в Ялте. На следующий день после сдачи рукописи в издательство Беляева вызвали куда следует и настоятельно порекомендовали заменить железные жабры жабрами молодой акулы, исключить всякие упоминания СССР и вообще перенести действие куда-нибудь подальше. Что автор и сделал, к счастью».
Интересно? Занятно. Появись такая информация в какой-нибудь среднеуважаемой газете, отнеслись бы мы к ней со всем пониманием.
Но — это шутка двух нынешних фантастов, Михаила Успенского и Андрея Лазарчука. Как и весь их роман «Гиперборейская чума»[259]. Там и машину времени изобретают в довоенном СССР, и Сталин напутствует космонавтов…
И тут самое время сказать еще одно недоброе слово о критиках.
Вот А. Рагозин великодушно указывает Беляеву путь исправления:
«Если бы за Ихтиандром охотился не мелкий жулик Зурита, а агенты государств, ведущих агрессивную политику, если бы профессора Сальватора… капиталистические концерны осыпали лаврами, и в то же время пытались путем угроз, шантажа и подкупа овладеть его секретом… Тогда „Человек-амфибия“ сделался бы актуальной и правдивой повестью»[260].
И как было бы здорово: трудящиеся массы ихтиандров «становятся объектом капиталистической эксплуатации. Промышленные концерны широко пользуются их трудом для выполнения всевозможных подводных работ, правительства используют их для военных целей и т. д.».
Увлекательно донельзя, не «Человек-амфибия», а «Железные жабры»! Правда, с железными жабрами Ихтиандру пришлось бы влиться в ряды прогрессивного человечества…
Так Ихтиандр уже вливался, только критики этого не заметили. А не заметили потому, что решили, будто Беляев написал «Человека-амфибию» в 1938 году. Но в 1938 году вышло переработанное издание романа. А до того роман был уже трижды опубликован — в 1928-м и 1929-м отдельной книгой, а перед тем в журнале «Вокруг света» за 1928 год.
