Вадим Медведев - В команде Горбачева: взгляд изнутри
Во второй половине дня позвонил Болдин, и произошла встреча с ним. У него был, в прямом и переносном смысле, бледный вид. Чувствовал себя он со мной крайне неловко, старался как-то смягчить разговор, подчеркнуть вторичность своего участия в развернувшихся событиях, неактивность ввиду болезни, заботу о судьбе Михаила Сергеевича. Болдин поведал, что 18 августа был вызван из больницы в ГКЧП. Ему с учетом близости к Президенту было предложено выехать в Форос для разговора с Горбачевым. На вопрос, кто был еще с ним, назвал — Бакланова, Варенникова и Шенина.
Эта группа, по рассказу Болдина, должна была убедить Президента в необходимости принятия чрезвычайных мер, а если он не согласится с этим, предложить ему уйти от власти то ли на какой-то период, то ли вообще. А аргументация сводилась к тому, что страна идет к катастрофе, экономика в страшном кризисе, Союз на грани распада в результате сепаратистских действий России и Украины. Ельцин снова встает на деструктивный путь. Без чрезвычайных мер остановить эти процессы невозможно.
"Ну, и как же Горбачев реагировал на вашу миссию?", — спросил я. Ответ на этот вопрос оказался для Болдина, пожалуй, самым трудным. Он не мог сказать правду, ибо она была для него уничтожительной. Но не решился и полностью извратить ее — ведь она все равно стала бы известной: "Президент высказался за то, чтобы действовать в рамках закона" (в действительности, он потребовал немедленно созвать заседание Верховного Совета и там решать все вопросы), "предупредил против нарушения демократических норм", но "я видел, что был внутренне не согласен с нами". (На самом же деле Горбачев обозвал собеседников крепким словом и категорически отверг их предложения). Вопрос о болезни Президента Болдиным вообще не поднимался ввиду очевидной абсурдности этой версии.
"Валерий, как же ты мог пойти на такой шаг?"
"Я сделал это в интересах самого Горбачева, чтобы после какого-то времени он мог вернуться".
Выслушав не очень связные объяснения Болдина, я понял, что он является одним из участников заговора, и заявил ему следующее:
"То, что произошло, — это авантюра, которая непременно закончится провалом. Вопрос лишь во времени, которое может на это уйти и числе жертв, которых это может стоить.
Отстранение Президента от власти и введение чрезвычайного режима не способны решить ни одной проблемы, а лишь приблизят страну к краху. Насилием не добиться политической стабильности, с его помощью невозможно подавить оппозиционное движение, напротив, можно прийти лишь к гражданской войне.
Нормализация экономики тоже недостижима. Пиночетовский вариант с щедрой иностранной помощью не пройдет; напротив, внутренние беспорядки и неизбежное перекрытие каналов внешнеэкономической помощи быстро приведут экономику к катастрофе. Переворот не только не ослабит центробежные тенденции в Союзе, а, напротив, вызовет неминуемый развал Союза, ибо республики не захотят ходить под такой властью".
Болдин заметил: "Да, но руководители республик, в частности, Казахстана и Украины, высказались в поддержку ГКЧП. В таком же духе идет много писем". — "Первая реакция, — продолжал я — не всегда основывается на глубоком понимании происходящего. А с помощью писем, — ты же хорошо знаешь, — можно доказать все, что угодно. Главное же — глубинные процессы и настроения, а тут сомнений быть не может.
Что касается возможного возвращения Горбачева, то на танках и штыках он никогда не вернется, и ты прекрасно это знаешь. А если возвратится, убрав войска, то все зачинщики этой авантюры пойдут под суд. Ты, как лицо, приближенное к Президенту, несешь особую ответственность за его безопасность и за возможное кровопролитие.
Что касается меня, то, конечно, в этой авантюре я не участвую, оставляя за собой право на свои оценки происходящего".
В тот же день я информировал Примакова и Бакатина о состоявшемся разговоре. Вечером, около своего кабинета столкнулся в коридоре лицом к лицу с Баклановым. Тот начал говорить о "противодействии развалу Союза", "авантюризме Ельцина и Кравчука", что "за Ельциным одна пьянь". Таков политический кругозор и уровень мышления.
— Что же вы делаете: обвиняете Ельцина и Кравчука, а бьете по Горбачеву? Что касается того, кто за кем идет, то попробуйте собрать хотя бы один стотысячный митинг.
Утром 21 стало известно, что ночью ситуация была на грани драматической развязки. Какое-то движение произошло в районе проспекта Калинина, погибли люди. Но из-за разногласий в руководящей верхушке ГКЧП события не были доведены до крайности — вооруженного столкновения.
Состоялась встреча с Голиком, работавшим в то время руководителем правового комитета при Президенте. Он попросил накануне об этой встрече. Собеседник больше слушал меня, чем говорил. Я ему, естественно, выложил свое мнение о происходящем, а на вопрос: что же он думает обо всем этом, последовали пространные и не очень внятные рассуждения.
Примерно в это же время раздался звонок по АТС-2 из "Комсомольской правды". Представился — Андрей Подкопалов. Сказал, что выпуск газеты приостановлен, но они надеются, что в ближайшее время она начнет выходить. Привожу заданные мне два вопроса и ответы на них:
— Чем объяснить ситуацию?
— Антиконституционными действиями группы лиц.
— Что надо сделать?
— Вывести войска, освободить Президента и дать ему возможность выступить перед народом.
Часов в 11 зашел к Примакову, там был Бакатин.
Появились явные признаки провала переворота. Стало известно, что коллегия Министерства обороны приняла решение о выводе войск из столицы. Бакатин информировал о том, что ночью Крючков предложил Ельцину совместно лететь в Крым к Горбачеву. Ельцин ответил, что без согласия Верховного Совета этого делать не будет. Вряд ли тут какие-то воинственные планы у Крючкова. Скорее всего это его маневр, чтобы спасти себя или облегчить свою участь. Пришли к выводу, что, если будут предложения со стороны российского руководства, полететь в Крым и Примакову с Бакатиным.
Примерно в это время позвонил Янаев и просил Примакова зайти на пять минут. Вернувшись, Примаков сказал, что Янаев, якобы, ночью отговаривал членов ГКЧП от штурма Белого дома и утром дал указания выводить войска. Сейчас к этому решению примазываются все. Лукьянов, по словам Примакова, тоже, якобы, давал такие указания. Янаеву был дан совет немедленно выступить с покаянием, осуждением путча и заявлением о роспуске ГКЧП.
Позвонил Вольский и сказал, что организует у себя в Научно-промышленном союзе пресс-конференцию. Пригласил принять участие в ней Бакатина и Примакова. Я предложил и свое участие, но настаивать на этом не стал.
