Борис Соколов - Ленин и Инесса Арманд
В брошюре работница с Иваном соглашается: «Да, тяжелая была наша доля. Правду говорит Иван, были мы рабынями. Ну а при Советской власти всего этого не может быть. Потому теперь наша, рабочая власть. Теперь мы вольные птицы. Сами всюду порядки устанавливаем…» Тут Инессе пришлось закрыть глаза на многие неудобные вещи. Хотя бы на то, что большевики с неугодными им демонстрациями обходились столь же круто, как и царские полицейские и казаки. Один разгон мирной демонстрации в поддержку Учредительного собрания в январе 1918 года, тоже, кстати, проходившей под красными флагами, обошелся, даже по официальным, явно заниженным данным, в 9 убитых и 22 раненых. А по всей России таких эксцессов были сотни.
Героиню Инессы все равно терзают сомнения, питаемые реальностями жизни: «Отчего же Советская власть не устроит так, чтобы нам, работницам, совсем хорошо жилось?» И она опять впадает в ересь неверия: «…Через некоторое время был такой случай. Все время выдавали совсем маленький хлебный паек, тут несколько дней и вовсе перестали давать. Побежала за молоком, а молоко 40 рублей кружка. Измаялась я в очередях. А дома, как на грех, ни крупинки муки не осталось. Ну, что тут поделаешь! Гришутка мой кричит, есть просит. Такая меня взяла злость! Сижу на кровати, чуть не плачу. Думаю: вот так Советская власть! Ведь в Советах не буржуи какие-нибудь. Наши же рабочие, наши же работницы сидят. И чего же они нам-то, работницам, не помогают? Ведь тяжело же нам! Сначала на фабрике простой целый день, потом в очередях стой, потом еще дома возись со стиркой! А тут еще ребята! Ну, как их накормить, напоить, когда хлеба нет! Вон у Гришутки уже пальцы повылезли из башмаков, и сапог негде купить. Да и опять-таки я на фабрике день-деньской. Как я за ним присмотрю? Вот у соседки маленький еще ребенок – так той совсем не на кого его оставить. Так и берет его с собой на фабрику, он сидит там между станками. Ну, разве это порядок! Уже это, кажется, первое, о чем должны были бы подумать наши работницы. А они, чай, расселись там в Советах, баклуши бьют, а о нас, фабричных, забывают. Дай, думаю, сбегаю к Ивану, пусть он мне ответ держит. А то Советы, Советы, а о нас, работницах, забыли!»
Далее следует едва ли не документальная зарисовка посещения Инессой Ленина и Крупской: «Прибежала я к Ивану. На сердце так и кипит. Он сидит за чаем, какие-то бумажки перебирает. Тут же сидит его жена, чай пьет. Я села рядом. «– Ну, – говорю, – Иван, ты все говоришь, что власть в наших руках. А вот сейчас мы, работницы, и наши дети без хлеба сидим. Пайка-то вот уж который день не выдают. О чем же вы там думаете? Почему не позаботитесь о том, чтобы вовремя был хлеб? Не для того мы вас выбирали, чтобы вы стулья в Советах просиживали. А вы вот все говорите, митинги, собрания устраиваете, а дела не делаете!» Столько наговорила, что другой оратор в цельный час не сказал бы!»
Героиня брошюры восхищается: «Объяснил, как в рот положил» (сторонники психоанализа, вероятно, истолкуют эту фразу как подсознательную мечту Арманд об оральном сексе с Ильичом). Но все-таки возражает: «Тебе хорошо приглашать: «борись с нами!» А что бы ты запел, когда тебе надо было бы дома с ребятишками да с хозяйством возиться? Эхма. Нисколечко Советская власть о нас не позаботится!» – «Неверно, – говорит Иван, – что Советская власть не заботится о вас, работницах. Посмотри, вот у нас на заводе открываются ясли для маленьких детей. Вот и будете туда посылать ребят. Да кроме того устраивают столовую. Вот и не надо дома обед готовить. Хоть и трудно сейчас, а все-таки Советская власть открывает бесплатные столовые, выдает детям бесплатно добавочные пайки. Идут к тому, чтобы все содержание детей сделать совершенно бесплатным. Раньше дети работниц все больше по подвалам сидели, а теперь Советская власть вытаскивает их из подвалов и переводит в хорошие светлые квартиры, в которых раньше жили буржуи. Дело идет, значит, к тому, чтобы освободить нас, работниц, да и крестьянок также от домашнего хозяйства, чтобы всю заботу о детях передать государству. Пока еще недостаточно столовых, яслей, детских садов. Всего сразу не переделаешь. Ну, что же, давай строить побольше! Вы, работницы, должны в этом помочь Советской власти. Без вас, без вашей помощи, мы, рабочие, не сможем создать новую жизнь. Еще раз скажу: если хотите освободиться, – стройте, работайте, боритесь вместе с нами».
Здесь Арманд повторяет давние марксистские идеи об освобождении женщин от домашнего хозяйства и заботы о детях. Чувствуется, что в данном случае Инесса пишет не вполне от души, скорее по обязанности. Ведь о том же Гришутке и других своих ребятах работница-мать говорит очень тепло. Трудно представить себе, чтобы героиня брошюры с большой готовностью целиком отдала заботу о собственных детях государству. В нашей стране, как и во всем мире, женщины, конечно, с удовольствием бы избавились от значительной части домашних забот вроде стирки, готовки, уборки, необходимости круглые сутки сидеть с маленькими детьми. Но вовсе не для того, чтобы освободившееся время провести у станка за мизерную зарплату или в колхозном поле за символический трудодень. Да и никакая настоящая мать всю заботу о детях никакому, даже самому лучшему государству никогда не захочет передать. Инесса сама была матерью и прекрасно это понимала. Ведь она старалась использовать каждую возможность, чтобы побыть с детьми, и в последнюю в своей жизни поездку в Кисловодск отправилась с младшим сыном, Андрюшей, который, кстати, был не таким уж маленьким – 17 лет! Но интересы революции требовали вовлечения женщин в производство, вместо служивших в Красной Армии мужчин. И Инесса ратовала за государственное воспитание детей, хотя вряд ли верила в его эффективность. Ради идеи, ради партии, ради Ленина приходилось обманывать народ. Инесса думала, что так надо, что это поможет построить лучшее будущее, где и детей можно будет воспитывать вполне гармонично. Голодным будням работниц, с мизерной и не каждый день выдаваемой хлебной пайкой, тяжелым и, по сути, бесплатным трудом, можно было противопоставить в качестве достижений новой власти только бесплатные ясли да столовые. Скудное меню последних все же было лучше, чем обед или ужин дома, где хоть шаром покати.
Но самое любопытное, что монолог Ивана, похоже, не был только плодом творческой фантазии Арманд. Оказывается, он восходит к реальным словам Ленина.
В 1933 году в 45-м номере русского журнала «Иллюстрированная Россия», издававшегося в Париже, появилась статья «Ленин у власти». Ее автор укрылся под псевдонимом «Летописец». Не исключено, что так подписывался Борис Бажанов, бывший секретарь Оргбюро и Политбюро, в 1929 году бежавший на Запад и поселившийся в Париже. А может, это был уже знакомый нам Г. А. Алексинский, опубликовавший в той же «Иллюстрированной России» мемуары Елизаветы К.?
