Елена Арсеньева - Репетиция конца света
Костя же к Лехе относился нормально. Ну, душа запьянцовская, это конечно, однако ни от сумы, ни от тюрьмы, ни от запоя русский человек никогда зарекаться не должен. Леха человек добрый, это по его круглой кареглазой физиономии видно. Странно только и непонятно, что его при Люське держит. Может, правда, он ни уха ни рыла не различал, когда был пьян. А пьян Леха был всегда. Ну и ладно, а вот постоялец Люськин, которого иначе как трезвым никто не видел, особой симпатии ни у кого не вызывал.
Даром что мент. А может, именно поэтому...
Что-то было в нем странное. Комнату снимать-то он снимал, но появлялся в ней редко. Люська как-то обмолвилась, что живет мент в другом месте, а в ее квартире преимущественно держит вещи, которые забрал у бывшей жены. Ну что ж, и такое в жизни бывает.
Но какой бы этот мент ни был, плохой или хороший, все же он был работник органов, и трудно, нет, просто невозможно было себе вообразить, что Люська держала бы у себя пленную писательницу, рискуя попасться в лапы постояльца, который всегда являлся на свою квартиру как снег на голову.
А вдруг и сейчас объявится? Да нет, вряд ли... Убеждая себя, что встретиться с ним нет никакого риска, Костя натянул джинсы, свитер, сунул ноги в кроссовки, провел ладонью по коротко стриженным волосам. Поглядел на зеленого зайчика, лежащего на столе, пожал плечами и отправился выполнять разведывательную миссию.
Он долго звонил и решил уже прибегнуть к помощи кулаков и пяток, как наконец за дверью раздалось какое-то шевеленье. Защелкал замок, с которым явно не могла справиться чья-то нетвердая рука, потом другой, третий... От прежних хозяев квартиры Люське досталась надежная оборонительная система. Соседки злословили: скоро-де все замки из двери вынет и продаст, а денежки пропьет, а сама будет на палочку закрываться. Но, видимо, Люське пока было что пропивать – до замков дело еще не дошло.
Натянулась цепочка, и над ней показалось раздутое, поцарапанное лицо.
– Привет, Леха, – сказал Костя, узнав хозяйкиного другана. – Слушай, у вас что-то паленым пахнет. Несет прямо к нам через стенку. Горим помаленьку?
– Пожар... Горим! – слабеньким, дребезжащим голосом заблажил Леха, цепляясь за дверь, чтобы не упасть. И захохотал. Он явно принял Костины слова за шутку.
Строго говоря, так оно и было.
– Да ты лыка не вяжешь, – сказал Костя. – А хозяйка где?
– Спить, – ответил Леха. – Пьеть да спить.
– Разбуди.
– Ну да, что я, больной, что ли? – забеспокоился Леха. – Я ее разбужу, а она меня потом мордой об пол. Не любит, когда ей спать мешают.
Это была неожиданная удача, которой Костя поспешил воспользоваться.
– Конечно, если спит, не станем ее будить, – сказал участливо. – Ты меня сам впусти, я просто одним глазом гляну, не горит ли чего в квартире. Может, утюг включенный бросили или еще что.
Леха наконец-то сообразил потянуть носом.
– Ни черта не чую, – сказал огорченно. – Почему?
– Наверное, у тебя насморк. Иначе почуял бы. Воняет жутко, не продохнуть.
– Наверное, у меня насморк, – послушно повторил Леха. – Я на полу спал, замерз, как пес. У тебя выпить нету?
– Договоримся так, – авторитетно сказал Костя. – Ты меня впустишь посмотреть, что там у вас горит. А потом я тебе принесу бутылек.
– Чего бутылек? – заинтересовался Леха, и живое выражение мелькнуло в глубине его заплывших темных глазок.
– А ты чего хочешь?
– Портвейна «Массандра», – томно сообщил Леха.
Ничего себе! Это же за сотню зашкалит! Надо было договориться с психологом об оплате непредвиденных расходов. Представительских, так сказать. Хотя... чего жмотиться? Ну какие там у него деньги, у этого инженера человеческих душ? У Кости всяко заработки повыше. К тому же вчера ему немало перепало сумм, не подлежащих отчетности. Не облагаемых налогом, как принято выражаться... Так что сотня-полторы на благое дело – это пережить можно.
– Договорились, – решительно кивнул Костя. – Отвори потихоньку калитку.
– И войди в тихий сад ты, как тень, – подхватил Леха, у которого память все же была еще не до конца пропита.
Он снял цепочку, Костя шагнул через порог и быстро огляделся. На вешалке только Люськино потерявшее всякий вид синее с кроликовым облезлым воротником пальто да Лехина куртка – еще хранившая следы прежней приличной жизни, как, впрочем, и сам ее хозяин. Стоптанные сапоги под вешалкой – Люськины. Ботинки, которые некогда, в незапамятные времена, были саламандровскими, – Лехины. Ни следа посторонних. Можно поворачивать восвояси и докладывать психологу, что его подружайка проводит время где угодно, только не в старом доме на улице сестер Невзоровых, угол Ошарской. Но Костя всегда придерживался мнения: если хочешь что-то делать, делай хорошо. Поэтому он продолжил свою исследовательскую миссию. Сунулся в жуткую ванную, таковой же туалет, на аналогичную кухню, в большую, захламленную комнату, где среди кучи грязного белья спала на диване Люська...
Ничего и никого подозрительного. Что и требовалось доказать.
Однако... что бы он ни говорил психологу, мол, рота солдат может в квартире спрятаться, на самом деле единственное место для этого – маленькая комната, которая как раз и сдается внаем. Но когда Костя взялся за ручку двери, Леха в ужасе перехватил его за локоть:
– Нельзя! Ты что! Люська с меня скальп снимет. Там ее постоялец живет, он знаешь какой крутой?
– Знаю, знаю, круче его только волжский откос, – Костя попытался свести разговор к шутке, отметив, что в старую, рассохшуюся дверь с облупившейся краской совсем недавно был врезан отличный золингеновский замок.
В той квартире, где он вчера был, такие замки смотрелись уместно, а здесь... Мягко говоря, не по Сеньке шапка. Какие такие шмотки перевез Люськин постоялец от бывшей жены, чтобы хранить их за такими замчищами? А впрочем, какие бы они ни были, хоть куча старого барахла, он совершенно прав, потому что только береженого бог бережет. Люська и ее гости ведь ни своего, ни чужого не различают, все пропьют!
– Ну, посмотрел? – нетерпеливо топтался за спиной Леха. – Пора и за гонораром сбегать!
Утю-тю, какие мы слова знаем!
– Погоди, – махнул на него Костя. – Я так и знал, что именно отсюда гарью тянет. Наверняка постоялец что-то гладил да утюг забыл выключить.
– Какое! – отмахнулся Леха. – Я его уж который день не видел!
– А я видел ночью его «жигуль», – настойчиво сказал Костя. – Он приезжал, а вы тут небось дрыхли вдохлую. Ну что вы могли слышать? Если ты даже сейчас запаха гари не чуешь, я... ну я просто не знаю тогда! Неужели не видишь – уже из-под двери дымок ползет? Синий такой!
– Дымо-ок? Синий?!
