Людмила Бояджиева - Фрэнк Синатра: Ава Гарднер или Мэрилин Монро? Самая безумная любовь XX века
— Мисс Тернер, вас не беспокоит любовная связь с известным гангстером?
— Что с того, что он гангстер? Зато он несравненный любовник, — серьезно объяснила она репортеру.
— Говорят, что ваша тринадцатилетняя дочка Черил сразу невзлюбила Джонни Стомпанато.
— Черил не слишком хорошо относится к моему другу. Переходный возраст, да и отец настраивает. Но она умница и ведет себя вполне по-светски.
— И один вопрос к вам, миссис Гарднер. Известно, что ваша семейная жизнь с Фрэнком Синатрой не ладится…
— Не ладится?! — Королевский взгляд выразил изумление. Ава выдержала паузу и гордо вздернула подбородок: — Да она просто-напросто полетела ко всем чертям!
«Беда окликнула, но я не обернулся»
За главную роль в фильме «Пейтон Плэйс» Тернер получила «Оскар». А вскоре СМИ облетело ошеломляющее сообщение. Жуткая реальность превзошла самые зловещие детективы.
«Это случилось в Страстную пятницу, 4 апреля 1958 года. Еще не было такого мужчины, с которым не смогла бы расстаться секс-блондинка Лана Тернер! Но и Джонни Стомпанато, итальянский бандит, не хотел упускать то, что, как он думал, давно и безраздельно принадлежит ему. Она отказалась взять его с собой на церемонию вручения «Оскара»! Она стыдится его! В руках у разъяренного мужчины зловеще блеснула бритва. Смертельно напуганная Черил побежала на кухню, схватила разделочный нож и вернулась в комнату как раз в тот момент, когда гангстер уже занес руку над ее матерью! Девочка опередила бандита, всадив ему в живот нож по самую рукоятку».
Так выглядела версия следствия. Однако многие подозревали, что защищать надо было не маму, а дочь, на которую распоясавшийся Стомпанато тоже положил глаз. Естественно, Лана не удержалась, защищая дочь, заколола подонка. А когда дело было сделано, Черил взяла всю вину на себя, потому что по закону несовершеннолетней девочке ничего не грозило.
Вина Черил была доказана, и она предстала перед судом. Белокурая Лана Тернер в темных очках, гладко причесанная, очень элегантная, давала на суде свидетельские показания. Под перекрестным огнем бесстыдных и жестоких вопросов она рыдала, теряла сознание, падала в обморок. Злые языки говорили, что за эту роль — оскорбленной невинности — ей следовало бы дать «Оскара».
Прочитав в газете, что «жена Фрэнка Синатры присутствовала на суде своей близкой подруги, помогая выбраться той из грязной истории с известным гангстером», Фрэнк сплюнул. С каким наслаждением он разделался бы с журналюгами, слетевшимися, как мухи, на зловонный дух скандала.
Синатра ненавидел журналистов. Его любовь к женщинам не распространялась на репортерок — «этих проституток, цена которых не выше пары долларов». Благо, за Мистером Голосом стояла мафия и он мог позволить себе роскошь распоясаться, давая волю бешено вскипавшему гневу и врожденной драчливости. Тех, кто позволял себе написать что-то, неугодное певцу, он избивал лично, а позже посылал это делать «своих людей». Только в Австралии зарвавшийся сицилиец получил отпор. После пресс-конференции, во время которой звезда назвал представлявших прессу мужчин идиотами, а женщин дешевыми шлюхами, австралийцы объявили ему молчаливый бойкот. Служащие отелей и официанты упорно смотрели мимо, когда он к ним обращался, таксисты уезжали у него из-под носа, а сотрудники аэропорта отказались залить бензин в его личный самолет. В результате прервавшая гастроли звезда с позором покатилась восвояси после личного вмешательства членов австралийского правительства.
Лану Тернер Синатра терпеть не мог со времен их давнего блиц-романа. Упоминание ее имени рядом с именем Авы и намеки на причастность Гарднер к мафиозным делам приводили Фрэнка в бешенство. Который раз он говорил себе: «Развод, и немедля!» Но что-то снова мешало осуществить эти намерения.
«Бывает, расстояние спасает. Но не пытайся время обмануть»
Новая большая роль — герцогини Альбы в историке-биографическом фильме о художнике Гойе «Обнаженная Маха» — словно была написана для Гарднер. Сценарист и режиссер Генри Костер постарался раскрыть во всем блеске красоту и драматические возможности актрисы. В яркой постановочной картине Гарднер создала образ умной, сильной, страстной женщины с трагической судьбой. Свободолюбивая, бесстрашная герцогиня подчиняла своему влиянию всех — даже испанского короля. Полюбив Гойю, она нашла в себе силы отказаться от собственного счастья ради того, чтобы спасти художника от инквизиции.
Она была дивно хороша на экране — женщина-мечта, аристократка, повелительница. Мужчины умирали ради нее, она умирала ради своих избранников, полная огня и темперамента. Это в кино. В реальности получалось совсем по-иному. Ради надменной и страстной красавицы мужчины были готовы пойти на все. Но дальше… Дальше следовало неизбежное разочарование. Взбалмошная, непредсказуемая, эгоистичная, она оказывалась не способной дать ни душевного тепла, ни человеческой привязанности, ни надежности. Роскошная партнерша в бурных страстях и бесшабашных загулах, Ава все чаще оставалась одна.
Она устала от Мадрида. Фламенко и смуглые красавцы-тореро уже не вызывали в ней ничего, кроме раздражения. Решив круто изменить жизнь, Ава переехала в Лондон, где купила викторианский дом в Кенсингтоне.
— Это единственное место на земле, где можно гулять незамеченной, — объявила актриса репортерам.
— Но ведь в Лондоне нет солнца и все время идет дождь! — возразили ей.
— А на что мне солнце? Я его и так никогда не вижу. Днем я сплю. Ночь — вот моя подружка. Ребенком я боялась темноты и плакала. Теперь все по-другому. Мне нравится лондонская погода. Такой чудный накрапывающий дождь… он меня успокаивает. Покой — вот что мне сейчас нужно.
И верно — все время моросит дождь, асфальт под окнами жирно лоснится, крыши припаркованных у тротуара авто усеяны дрожащими каплями. Окна с другой стороны квартиры выходят в сквер. Там тоже дождь, каплями унизаны ветки деревьев и кустов. Лишь ярко зеленеющие мокрые туи напоминают о лете. С бокалом в руке Ава ходит по новой квартире, примериваясь, как будет здесь проводить время одна, как состарится, сидя у камина. А однажды, в дождливый вечер, откроется дверь. Мужчина в светлом плаще подаст ей мокрый зонт и скажет:
— Давай стариться вместе!
Впрочем, это из какого-то фильма. Из… черт знает, как он назывался… Ава выпила, забросила в рот пригоршню воздушной кукурузы. Мельком взглянула в зеркальную дверцу шкафа: вполне хороша. Да, еще вполне. Особенно в полутьме. Герцогиня Альба. Королева. Интересно, Фрэнк видел «Маху»? Жаль, что пуританские нравы в кино не позволили показать ее наготу. Формы получше, между прочим, чем у этой прославленной Альбы. «Богиня, богиня…» И что из этого? Есть деньги, есть известность, поклонников полно — только свистни. Так в чем же дело? В солнечной Испании тоска сжимала горло, словно камень проглотила. Сбежала сюда. Пестрый карнавал всякого прикормленного сброда уже не кружит перед глазами, никто не поет серенады и не кидается на колени, чтобы признаться в любви. Привратник, садовник, продавщицы в ближайших магазинчиках и не заметят, если однажды миссис Гарднер не станет. И все время тоска — неотступная, зудящая. То требующая выхода, то накрывающая глухим ватным покровом. Что-то не так… что-то не так… Чужие вещи, чужая жизнь. Ты потерялась, Люси Джонсон… А где-то стоит твой домик, светясь вечерами мандариновыми теплыми окнами, и маленькая девочка, взобравшись на подоконник, смотрит в темноту. Или это мальчик? Пожалуй, мальчишка даже лучше. Он глядит на ночь за окном, на мириады звезд в бархатном небе… А в уютной комнате голубоглазый мужчина тревожно посматривает на телефон. Они все ждут. Ждут: вот разжалобится кто-то там — свыше, и поставит все на свои места. Мальчик кинется к ней по росистой траве: «Мама! Я есть хочу. Ты обещала сделать пончики с медом!» — И обнимет ее колени, уткнувшись мордашкой в юбку. Промычит: «Папе без тебя скучно…»
