Сергей Есин - На рубеже веков. Дневник ректора
Не успел я принести на работу публикацию В.С., как началось повальное чтение. «Болезнь» В.С. отличается одной особенностью — прочитав первую страницу, оторваться от вещи невозможно. Вот она, притягательная сила «теплых» вещей.
14 ноября, суббота.
Сегодня день моего годового «заработка» — итог конкурса Пенне. На этот раз финалистами стали, как я, наверное, писал, Евгений Носов за небольшой рассказик, Андрей Волос за цикл рассказов, тематически связанных с распадом Союза (действие рассказов, несмотря на тонкие литературные вуали, происходит в Таджикистане). Лауреатом стал Борис Васильев за совершенно беллетристический роман с библейским названием. Здесь полный, столь ценимый нынче набор: царь, коронация, влюбленные, какие-то просвещенные меценаты, Ходынка. Публика вынесла свой вердикт — проголосовала за имя. Это тот случай, когда публика не права, когда демократия лжива и несодержательна. Но во всем случившемся виноваты и мы, жюри. Мы все, кто читал, поставили Васильеву, чтобы не ссориться, потому что результаты наших голосований становятся известны, поставили по нескольку баллов. Двое-трое поклонников этого клана в литературе и этого беллетристического направления, не читая романа, поставили по восьмерке или девятке, а в результате Васильев попал в шорт лист. Попадать в шорт лист такая литература не должна бы. А публика, мальчики и девочки, проголосовали за кино, за былое.
Прием был дорогой, представительный, но еда, несмотря на высокую планку ресторана, невкусной.
На приеме Чупринин просил у меня материалы академии. Скандалы вокруг академии назревают, к сожалению, я пойду подельщиком и стану расхлебывать вину.
Сегодня «Независимая» напечатала рецензию на первую главу моего романа о Ленине. Некий С. Поваляев назвал рецензию так: «Титан и ректор», в целом тон уважительный и рецензия положительная. Интересна мысль: «предсовнаркома диктует ректору».
15 ноября, воскресенье.
Ездил к Владиславу в Егорьевск. Только что у него прошла предзащита докторской. Живет он плохо: двухкомнатная квартира на первом этаже с отоплением от АГВ, без ванной комнаты, без горячей воды, с крошечной кухней. У него трое мальчишек, старший, Алеша, учится в Бауманском, он приезжает по субботам домой, и каждый раз ему надо 30 на дорогу и 100 рублей на неделю. Галя по-прежнему работает в школе, преподает в начальных классах. Владислав работает на две или три ставки, но совершенно не жалуется и не считает, что живет плохо. Все живут надеждами. Об их образе существования говорит обед, которым они меня накормили: маринованные грибы, салатик домашнего консервирования, суп с маленьким кусочком мяса, жареная картошка. Пить чай мы с Владиком ходили к его теще. В этом деревенском доме на окраине Егорьевска, как я вспомнил, играли его свадьбу. Мы все тогда были молодые, я только научился водить и приезжал на первой своей машине, на «запорожце».
В автобусе и метро прочел дипломную работу Кати. Она написала, еще, правда, сырую, повесть о лесбиянках. Такой смелости я от нее не ожидал. Прочел также несколько замечательно выписанных вещей Бойко. Много откровенного, выписанного до уровня стихотворений. Его путь, конечно, это документальная проза, для большой прозы он слишком опытный стилист, и слишком много в душе его знаний и усталости.
На обратном пути в метро купил вчерашнюю «МК»: «Депутат Кобзон уже вторую неделю не может спокойно войти в Думу. Парами прогуливаются перед входом в парламент старушки с портретами Макашова на груди и не дают известному певцу прохода. Нет, они не просят у него автографа. «Жидовская морда», — кричат они». Тоже глас народа. Старушки представляют, как певец разбогател, они видят, как разбогател Березовский, Ходорковский, которых им регулярно представляет Миткова, а они, старушки, их дети не разбогатели…»
16 ноября, понедельник.
Сегодня с 9 часов утра в общежитии. Каждую копейку для института приходится добывать с боем. Уже два месяца у нас в общежитии живут латыши — молодые актеры из русско-латышской студии Олега Табакова. Платят они много, значительно больше, чем мы берем в обычном порядке. Но они были недовольны туалетом на этаже, даже не они, а их дирекция. Возможно, здесь играла роль и какая-то интрига, может быть даже и некая маржа при снятии в наем других апартаментов. В общем, ребят переселили, но на новом месте им не понравилось, и студийцы вернулись. Тем не менее проблема туалета осталась, если мы хотим в течение пяти лет получать по 900 долларов ежемесячно. Подрядчики за переустройство туалета и умывальной комнаты брали бешеные деньги. Я отчаянно торговался и вместо 50 тысяч сторговал все за 35. Во время этого торга было и озарение, и восторг, и удовлетворение от победы.
В двенадцать часов дня сам вместе с Еленой Алимовной принимал экзамены у Напрюшкина и Раджабова. Вмазали ребятам по трояку, но тем не менее Раджабов сделал невероятные успехи. Этот темный дагестанский парень вдруг заговорил о принципе контаминации в римском фарсе. Как я рад, что не дал себя уломать нашему деканату дневного отделения. Не интеллигентный я человек. Но если я и грешен перед Богом, то много мне простится именно за то, что я боролся за каждого способного человека. За каждого ребенка, которому не был родителями выдан стартовый материал.
17 ноября, вторник.
Ходил пешком на Поварскую в Содружество, к Пулатову. На углу бывшей Герцена и бывшей Наташи Кочуевской обратил внимание на жилой дом, в котором жили знаменитые актеры. Внизу, на первом этаже, был прекрасный магазин театральных принадлежностей с прекрасным книжным отделом. Теперь здесь «Механнефтьбанк».
На объединенном семинаре обсудили Тронину. Первому курсу она понравилась больше, чем пятому.
Вечером занимался Лениным. Звонила Эмилия Алексеевна, требовала от меня третью главу и говорила, как они счастливы от того, что «Независимая» дала рецензию.
Забыл написать, что Леша попал в небольшую аварию, когда вместе с Федей ездил на базу ремонтироваться. По словам Феди, он не виноват, и в той ситуации, которая случилась, вел себя идеально. Но ведь с утра от него пахло перегаром, и я сам сел за руль. А под вечер в нашем гараже появился Лешин друг по Усолью Паша, тот самый, который приезжал с ним раньше и который потом за какое-то хулиганство сел. Вышел по амнистии. Я сразу отрезал, что устраивать Пашу не буду и пусть он на следующий день уезжает из Москвы. Как показывают обстоятельства, он не уехал.
18 ноября, среда.
Вот она, сила влияния. День ознаменовался тем, что Алексей пришел домой в три часа ночи и пьяный, а утром я его по-черному ругал. А когда я пришел домой, то обнаружил, что все его личные вещи собраны и его нет. Что-то сразу же меня тут ожгло. Я кинулся к потайному ящичку, где хранил резервные деньги, собранные в свое время на операцию В.С. Толстенькая пачечка отчаянно исхудала. Я долго буду рассуждать о психологии вора и о соблазне. Черт с ним! Малые несчастья хранят нас от больших.
