Александра Юрьева - Из Харькова в Европу с мужем-предателем
«Никитин хотел бы взять тебя, если ты сможешь оплатить проезд, — добавила Мара. — Все можно устроить, и тогда все твои проблемы будут решены и сбудутся твои мечты». Она, конечно, не сказала, откуда появятся деньги, но, как всегда, деньги у нее появлялись, как из водопроводного крана, который она то закрывала, то открывала по своему желанию. Я сказала, что эта идея совершенно нелепа, и она не столь глупа, чтобы предлагать мне это. Меня никогда не интересовала никакая друга карьера на сцене, кроме как карьера балерины, к которой я была совершенно готова. Если у меня нет возможности жить с моим мужем, то я хотела бы получить свободу и жить там, где я захочу. Когда мой муж взял меня в жены, он обещал заботиться обо мне, любить и быть верным мне. Вместо этого он предал меня, нарушил все свои обещания, и я просто устала от всего этого! Я больше не могу так! Я была очень раздражена этим разговором, и сказала Маре, что в состоянии сама найти себе подходящую школу, университет или место в первоклассной балетной труппе, если бы Видкун не возражал против моей карьеры даже под другой фамилией. Я спросила ее, почему она считает, что Видкун вдруг изменит свое решение и разрешит мне играть в каких-то второсортных фильмах, выпускаемых у черта на куличках.
— Потому что Южная Америка далеко, а здесь в Европе тебя многие хорошо знают как госпожу Квислинг.
— Забудь об этом. Все это звучит крайне странно. Я не покину Францию, если только не вернусь в Норвегию или к маме.
— Ну, делай как знаешь, — сказала Мара, пожав плечами. — Я только хотела помочь тебе.
Как-то, когда Мары не было дома, я позвонила в пансион Види. Она очень обрадовалась, услышав меня. Несмотря на то, что я не собиралась просить ее о помощи, я была рада услышать ее голос и знать, что кто-то заботится обо мне. Я недолго поговорила с ней, не сказав, откуда звоню, пообещала написать ей вскоре и попросила никому не говорить о моем звонке. Мой голос, видимо, выдавал мое взволнованное состояние, но Види ни о чем меня не спросила. Она сказала, что мой звонок останется между нами, и добавила: «Ты не думай об этом. Твой муж никого не смог обхитрить. Мы знали, что это был обман, и ты не уехала далеко. К тому же Мару видели в студии и в других ее излюбленных местах. Мы знаем, что вы живете вместе и догадываемся, где ты находишься. Береги себя, милая Ася, будь осторожна и не забывай, что у тебя есть верные друзья!».
Неожиданный визит Видкуна на время вывел меня из состояния застоя. Но все же Мара сделала все, чтобы присутствовать при этом, очевидно, зная, что он вернулся в Париж. Было также ясно, что он пришел исключительно по делу. Он явно чувствовал себя неудобно в нашей скромной маленькой комнатке, казавшейся еще меньше из-за его высокого роста.
Во время этого короткого визита он разговаривал в основном только со мной, уверяя меня, что был очень занят, заканчивая свою работу на Балканах. А сейчас он пришел поговорить о моих просьбах. Он понимал мое нетерпение вернуться к нормальной активной жизни, но объяснил, что, к сожалению, не в силах что-либо сделать до того, как юридические сложности с нашим браком будут урегулированы и он сможет вернуться в Норвегию с Марой. Он надеялся, что я не забыла о его попытке разрешить эту проблему, неофициально беседуя с чиновниками в миссии, когда мы втроем ходили туда в январе. И не его вина, что эти попытки не принесли желанных результатов.
Также он сказал, что мы еще можем избежать публичного скандала из-за развода, если я напишу официальное заявление, что не возражаю против раздельного проживания. Такое заявление каждому из нас дало бы возможность жить своей жизнью, и в будущем оформить брак с другим человеком. Мара сказала, что Никитин согласился дать мне свое имя за соответствующее вознаграждение, к тому же Никитин казался подходящим и достаточно порядочным человеком. Ведь это была наша последняя надежда.
Я потеряла интерес к этому разговору, и мне все стало безразлично. Я уже слышала слишком много нотаций Видкуна и запутанных планов выхода из этой сложной ситуации, и теперь я была так расстроена, что едва понимала, о чем он говорит. Но его последнее заявление все же задело меня за живое, и, прерывая его, я воскликнула:
— Постой! Постой! Какое ты или Мара имеете право решать за меня и обсуждать мои личные дела с незнакомыми людьми? И почему ты не можешь понять, что наш брак уже ничего не значит для меня, и я никогда, слышишь, никогда не выйду снова замуж фиктивно или по-настоящему! Ты можешь делать все, что захочешь! Женись на Маре или на ком-то еще. Я не могу тебе помешать, и вообще мне все равно! И не обвиняй меня в своих проблемах, ты их создал сам. Я никакого отношения к ним не имею!
Когда я остановилась, чтобы перевести дух, я заметила, как Видкун и Мара обменялись тревожными и удивленными взглядами, как заговорщики, пойманные на месте преступления. Мара хотела что-то сказать, но я еще не закончила свою тираду.
— Скажи мне, наконец, почему ты изводишь меня своими же ошибками? Чего ты боишься? Ты не маленький мальчик, ты должен знать, что фантазии здесь не помогут. Все знают, что ты женат на мне. Возможно, тебя будут спрашивать: «Послушайте, капитан, вы, видимо, обзавелись новой женой? А что случилось с той, которую вы привозили в прошлом году?». Что мешает тебе действовать честно и открыто, как делает большинство людей в таком случае? Почему бы не сказать: «Да, я признаюсь, что моя жена слишком молода для меня и у нас ничего не получается, поэтому я прошу развода у нее. Это не ее вина, мы остаемся хорошими друзьями, и я буду заботиться о ней». Это спасло бы нас всех от страданий. И как насчет твоих многочисленных обещаний? Как долго я должна жить здесь, как в тюрьме? Хуже того, я даже не могу поддерживать связь с собственной матерью. Как получилось, что ты, знаменитый капитан Квислинг, несешь ответственность за судьбы миллионов людей, но при этом не способен обеспечить своей жене приличные условия жизни?
Я больше не могла продолжать. Видкун просто смотрел на меня, не говоря ни слова. Полностью игнорируя меня, Мара сердито смотрела на него, но не нарушала вдруг возникшую тишину. Наконец после длинной паузы Видкун сказал:
— Ася, ты только что сама ответила на все вопросы. Я не могу действовать в этой ситуации, как все, именно из-за моего особого положения. Я обещал заботиться о тебе и сдержу свое обещание. Но мы должны быть осторожными до тех пор, пока эта проблема не будет разрешена разумным способом. Только тогда я смогу заняться тобой и твоими нуждами. Многое зависит от твоего благоразумия!
С этими словами он вытащил пачку бумаг из своего портфеля, положил их передо мной и сказал:
