Роберт Леки - Каска вместо подушки
Но уже было поздно, и мы не могли удаляться от позиций, не рискуя оказаться застигнутыми ночью в джунглях. Поэтому мы повернули на юг.
Я отошел назад к лейтенанту, а мое место во главе колонны занял другой парень. И почти сразу же он поднял руку.
Мы бросились врассыпную. Но раньше, чем мы успели очистить дорогу, на ней появился, материализовавшись из придорожных кустов, молодой и сильный туземец. Он откозырял нам — в британском стиле — и застыл, ухмыляясь, словно радовался нашим неуклюжим попыткам избежать обнаружения.
Свояк и я смотрели на него в немом изумлении. Лейтенант жестом предложил ему подойти, но туземец остался на месте. Мне показалось, что у него имеются причины не двигаться. Похоже, он кого-то или что-то охранял.
— Давайте я подойду к нему, лейтенант, — предложил я. — Может быть, он говорит на пиджине?
— Попробуй, — согласился тот.
Его нежелание двигаться с места стало понятным, когда я подошел ближе. Позади него находилась самая жалкая, самая страдающая, самая неосторожная и самая улыбчивая процессия из всех, что мне когда-либо доводилось видеть. Их было человек пятьдесят. Одни ковыляли на самодельных костылях, другие, самые старые, путешествовали на носилках, третьи шли, поддерживаемые более крепкими представителями этого странного коллектива. Длительный голод превратил их всех — и старых, и малых — в обтянутые кожей скелеты, причем ребра у них выпирали так сильно, что грозили при резком движении проткнуть кожу. Их тела были покрыты язвами, наверняка причинявшими сильную боль, и, тем не менее, все темные, изможденные лица улыбались. Мне еще не приходилось видеть таких светлых, радостных улыбок.
Их предводитель тоже улыбнулся, и в тот момент, наполненный доверием и красотой, мне захотелось его обнять.
— Ты говоришь на пиджине?
— О да, масса. Я — бой из миссии.
Я приветливо помахал рукой людям, прислушивавшимся к нашей беседе.
— Откуда эти люди?
— Варемо. Они живут в Варемо. — И он показал в сторону деревни, которая находилась километрах в двух на севере. — Они все хорошие люди. И не любят японцев.
— Ты говоришь мне правду?
— О да, масса, чистую правду. Я же из миссии. — Он взглянул на меня очень торжественно. — Отец Маре всегда говорил нам, что мы должны говорить правду, всегда и всем.
Мне показалось, что он хочет мне что-то рассказать, и я ободряюще кивнул ему.
— Два Рождества назад пришли японцы. Канака не любит японцев. Японцы убивали. Канака прятался в буше. — Туземец махнул рукой в сторону гор, лежащих в глубине острова. — Пришли японцы. Они поймали отца Маре. Ему отрезали голову. Канака прятался. Пришли вы. Японцы убежали. Канака ушел из буша. Деревня Варемо принадлежит ему. Ясно?
Я кивнул и предложил ему последовать за мной к лейтенанту. В двух словах я объяснил лейтенанту Свояку, что произошло. Туземцы хотели вернуться в свою деревню. Можем ли мы им это позволить? Лейтенант пожал плечами:
— Возможно, следует взять их с собой.
— Но у нас мало еды — самим едва хватит. Свояк снял каску и почесал затылок.
— Тогда пусть идут в деревню, — сказал он, — а этот парень останется у нас в качестве заложника. Он может поговорить с Диггером. В конце концов, это его прямая обязанность — реорганизовать туземцев.
Значит, вот в чем заключается миссия Диггера, подумал я, а вслух сказал:
— А как насчет японцев, которых мы преследуем? Они могут расправиться с этими людьми, причем без особого труда. — Я повернулся к туземцу и спросил его о японцах.
Он улыбнулся.
— Японцы бегут, — гордо заявил он.
Я взглянул на лейтенанта. Он тоже улыбался.
— Послушай, — сказал я туземцу. — Янки номер один, — я показал на лейтенанта, — говорит, что канака пойдет домой в Варемо, а ты пойдешь с нами, хорошо?
— Да, масса, — снова улыбнулся он. Туземец — его звали Коло — вернулся к своим людям. Когда они пошли мимо, наши парни стали предлагать им сигареты, сладости, пайки — все, что было в карманах. Туземцы принимали дары с благодарностью и достоинством.
Я заметил, что среди них есть и дети, их маленькие животики вздулись от голода. Один из старцев на носилках посасывал побег бамбука и помахал им в качестве приветствия.
Они ушли — скрылись за поворотом, а Коло остался рядом со мной. По безмолвной команде лейтенанта патрульная группа возобновила движение.
Мы вышли к ручью, пересекавшему тропу в том месте, где она сворачивала к морю. Он был шириной три метра и меньше полуметра глубиной. Я закатал штанины, готовясь форсировать эту неожиданную водную преграду, когда чьи-то сильные руки подхватили меня, и через мгновение я оказался, совершенно сухим, на противоположном берегу. Я возмущенно обернулся и встретился взглядом с улыбающимся Коло.
Когда мы вернулись к рубежу, Коло отвели к Диггеру. На следующий день Диггер в сопровождении своих парней и хорошо вооруженной группы морских пехотинцев отправился в Варемо. Стало ясно, с какой целью он был прикомандирован к морским пехотинцам. Англичане или их собратья австралийцы не были намерены оставлять этот источник дешевой рабочей силы без внимания и подвергать его разрушающему влиянию американской щедрости.
Но Коло остался с нами, точнее — со мной.
Он стал моим ординарцем.
Он спал на земле под моим гамаком и даже стирал мою одежду.
Через два дня после нашей случайной встречи в джунглях я сидел на берегу, а туземец стирал мою форму. Это был один из ставших большой редкостью солнечных дней.
Джунгли активно испаряли влагу, и мокрая одежда тоже заметно парила. В такие дни мы стирали нашу одежду в океане — сначала окупали ее в воду, потом долго терли об абразивный песок, потом тщательно полоскали и отжимали. Когда она слегка подсыхала, мы надевали ее, надеясь, что тепло тела успеет окончательно ее высушить раньше, чем пойдет дождь.
Берег был заполнен голыми морскими пехотинцами, стирающими свою одежду в океане. Их тела казались неправдоподобно белыми — повышенная влажность, дождь и отсутствие солнца убили все краски. На их фоне блестящее тело Коло было угольно-черным. На него посматривали с откровенным любопытством. Когда он принес мне одежду, я услышал издевательский смех, а потом восторженный вопль Хохотуна:
— Вы только посмотрите на него! Это же наша тыловая крыса! Ублюдок обзавелся денщиком!
Сегодня же напишу его старику, чтобы тот срочно выслал сюда его голубую форму!
Когда парни с Хохотуном во главе, смеясь, окружили меня, Коло ретировался.
Я не успел достойно ответить, потому что небо стремительно потемнело, и снова хлынул дождь. По пляжу пронесся вопль отчаяния. Несколько минут мы сидели без движения — прятаться было негде, потом Здоровяк взмолился.
