Артём Драбкин - Я дрался на Т-34. Книга вторая
Ребята воюют, приезжают оттуда, навещают. Знаю, что войска подходят к городу. Настает 25-е число — пятый день после ранения. Я уже хожу по улице. Смотрю, машина нашей рембазы. Фельдшер и командир ремонтной роты сдружились (после войны они поженились), а тут ее ранило, и водитель привез ей гостинцев: сгущенку, шоколад. Я говорю водителю: «Без меня не уезжать. Я сейчас». Поднимаюсь наверх в палату: «Ребята, я уезжаю в бригаду, хочет кто поехать?» Желающих не нашлось. Нам сказали, до июля месяца мы будем гарантированно лежать. Чего нарываться? Хватит уже — все уже навоевались. Я в кабину… Часа через 3 я с костылем уже был на северной окраине Берлина. Начальник штаба бригады увидел: «Ты что?! Весь в бинтах!» — «Все нормально». — «Иди в медсанвзвод, будешь пока находиться там». — «Есть!» Здесь как раз бронетранспортер с саперами. Я туда… А тут танки навстречу. На первом командир батальона майор Ярцев: «О! Костя!» Я на танк… На остановке ребята говорят: «Товарищ старший лейтенант, жив ваш чемодан!» И пошла война по улицам — танки поддерживают пехоту, простреливая улицу. Пехота продвигается, занимает перекресток. Танки подтягиваются — пушка влево, пушка вправо. Держат перекресток и, если надо, отражают контратаку. Карт никаких нет. Заплутать можно запросто. Наступление продолжалось и днем и ночью. И ночью мы один раз действительно плутаем — ориентироваться тяжело. Все горит. Вдруг появился Морозов и начинает орать на майора Ярцева, моего командира батальона. Увидел меня: «Шипов, принимай командование батальоном! Разбирайся здесь! Все, я поехал!» — он уезжает. Я поворачиваюсь к комбату: «Чего на меня смотришь?! Ты что, не видел, когда он бывает пьяным. Если он хочет назначить меня командиром, пусть он пишет приказ, объявляет приказ при личном составе. А этих пьяных вспышек я наслушался вот так! Так что ты командуй и плюнь на это!»
К 28-му мы вышли к тюрьме Моабит. На территорию тюрьмы заехала моя штабная машина. По Моабитштрассе подошли к мосту Мольтке и 30 апреля захватили его. Мы все это время действовали со 150-й дивизией. Генерала Шатилова мы мало, но видели, а командира 756-го полка Зинченко, который тоже с костылем ходил, как я, видел каждый день. Совместно взяли этот мост и дальше продвигались сюда.
Наш второй батальон вывели во второй эшелон, заменив первым. Ведь как было организовано? Один полдня воюет, а второй обеспечивает — охрану тылов несет. Потом меняются. Когда перешли во второй эшелон, я мотнулся в медсанбат на перевязку. Выхожу из здания, где медсанвзвод располагался, — стоит танк лейтенанта Нуянзина. Сел на танк и поехал. Приехали к мосту. На мост нас не пускают, поскольку в нем справа большая дыра и он пошатывался. Пропускаем артиллерию, повозки, кухни, пехоту. А мы пока ждем и стоим теперь уже первым эшелоном. Батальон почти в полном составе — потери в городе были небольшие. Ждем. Я слез с машины, смотрю, из нее вылезает радистка, на ней фильдеперсовые чулки, туфли на высоком каблуке, шерстяная юбочка, набивная голубая кофточка, платочек и сверху танкошлем. Говорю: «Ты что как кукла разоделась?!» — «Товарищ старший лейтенант, мы же в парк едем, а ведь там танцы и публика нарядная — конец войны. Так пусть я первой там буду!» Эхх… Знала бы она, что через полчаса окажется обгоревшим трупиком размером вот с этот стол, за которым мы сидим…
В это время появляется минометчик. У него противогазовая сумка чем-то набита. Он нам кричит: «Эй, славяне! Сколько вас здесь?» — «Пять человек!» — «Держи!» — дает нам пять часов. «Приказано всем, кто участвует в штурме Рейхстага, дать часы». Как мы потом поняли, это были часы, которыми Гитлер собирался наградить офицеров за взятие Москвы. Мы, конечно, на этом не успокоились, потом сами сбегали в ближайшие пакгаузы, но там почти все было почищено. Потом ручные часы сестре подарил, а карманные отцу. А у него их украли. Через некоторое время прибегает посыльный, передает приказ командующего армией, нам перейти на другую сторону канала и один танк выслать для разведки возможного подхода к Рейхстагу. Если все удачно пройдет, то это же поездка за Героями! Комбат говорит: «Кого же мы пошлем? Ну что, танк Нуянзина? Они только что успешно провели разведку. Он, пожалуй, из всех наших выделяется». Куда ехать? Нужно проехать мимо дома гестапо и въехать в первые ворота, ведущие в парк, и по аллее ехать в сторону Рейхстага. Посыльный от командующего армией садится на танк, как сопровождение. Они впереди, за ними танки батальона. Мы видим, как они проскакивают первые ворота, видимо, не заметив их, движутся дальше ко вторым мимо здания театра «Король-Опера», находящегося в руках у немцев. Вдруг со стороны этого театра выстрел, и танк загорелся сразу. На наших глазах в 50 метрах горит танк, где девочка, где ребята, которые поехали за Героями, и мы ничего не можем сделать. Они все выскочили, но, видимо, был пробит бак, они облиты все дизтопливом, в пламени… Вернулся только командир взвода Нуянзин, он был в боевом отделении, в шинели внакидку, хотя было довольно тепло. Может быть, он был просто предусмотрительный мужик… Когда танк загорелся, он выскочил, сбросил с себя горящую шинель. Волосы у него горят. Он прямо головой в кювет, заполненный водой, и ползет к нам… Мы, конечно, постреляли по театру, но остался очень неприятный осадок. Конечно, мы их потом всех наградили посмертно…
Вошли мы в парк через первые ворота. В парке было много зенитных орудий. Мы начали бить по этим орудиям. Приблизиться к Рейхстагу было невозможно из-за траншеи метро, строившегося вскрышным методом, заполненной водой из реки Шпрее. Через нее был мост, но годный только для проезда автотранспорта. Всем было ясно, что по этому мосту танкам не проехать. Короче говоря, мы постреляли по зениткам, пока все не побили. Потом стали в оборону. В районе Рейхстага были сосредоточены отборные эсэсовские части, которые потом попытались прорваться через нас.
В ночь с 30-го на 1 — е мы стояли в парке, а утром переехали ближе к мосту Мольтке. Команды двигаться дальше не было. Я потом догадался, почему. Наш батальон пошел справа от здания гестапо и в парк, а первый батальон пошел левее. Они подошли к этой траншее, через которую был дохлый мостик. И Морозов приказал: «Вперед!» Поехал танк, на котором был мастер вождения механик-водитель Попов, который прошел от Курской… Под этим танком рушится мост, танк переворачивается, падает. Ребята ничего не могли сделать — все утонули. Командиру посмертно присвоили Героя. Второй танк подбивают. Это мне рассказал артиллерист, Герой Советского Союза, когда мы встречались со школьниками школы № 1130. Он мне сказал, что был поражен командами нашего командира бригады.
