Рядом со Сталиным - Бережков Валентин Михайлович
— И знаете, что я обнаружил на новом посту? — сказал Маршалл, заканчивая свое повествование. — Армия США тогда, за год до начала Второй мировой войны, была, оказывается, на 19-м месте в мире после Болгарии и Португалии…
— Ну что ж, могу вас только поздравить с успешной работой по развертыванию мощной, современной армии США в столь короткий срок, — завершил эту интересную встречу Сталин…
После продолжительной дискуссии Тегеранская конференция приняла решение, согласно которому операция Оверлорд должна была начаться в мае 1944 года, при поддержке десанта англо-американских войск в Южной Франции.
Вслед за этим Сталин спросил, кто будет назначен командующим операцией Оверлорд.
— Этот вопрос еще не решен, — ответил Рузвельт.
— В таком случае ничего не получится с операцией Оверлорд, — заключил Сталин.
— Британский генерал Морган несет ответственность за подготовку операции Оверлорд, — пояснил Рузвельт.
— А кто ответственен за ее проведение? — продолжал настаивать Сталин.
— Мы знаем всех лиц, которые будут проводить операцию Оверлорд, за исключением командующего операцией, — сказал Рузвельт извиняющимся тоном и чувствуя неловкость создавшейся ситуации.
После дальнейшего обмена мнениями Сталин заявил:
— Я хочу, чтобы меня поняли правильно. Русские не претендуют на участие в решении вопроса о назначении командующего. Но русские хотели бы знать, кто будет им. Русские хотят, чтобы он был назначен поскорее, может быть, здесь же, и чтобы он был ответствен как за подготовку, так и за проведение операции Оверлорд…
Вскоре после завершения Тегеранской встречи командующим операцией Оверлорд был назначен генерал Эйзенхауэр. Сталин принял эту кандидатуру. Но он, мне кажется, проявил в ходе конференции такую настойчивость в этом вопросе потому, что склонялся к кандидатуре генерала Маршалла.
Решения Тегеранской конференции ее участники договорились держать в строгой тайне. Для этого приняли специальные меры. Чарльз Болен, который был на конференции переводчиком американской делегации, вернувшись в Вашингтон, обнаружил, что его домашний телефон прослушивается. Один приятель из ФБР объяснил ему, что все, кто был на Тегеранской встрече, распоряжением Рузвельта поставлены под особый контроль.
И все же утечка произошла…
Антони Иден, английский министр иностранных дел, вернувшись из Тегерана в Лондон, подробно информировал о решениях конференции «большой тройки» посла Великобритании в Анкаре сэра Нэтчбэлл-Хьюджессена. В шифрованных телеграммах содержались сведения не только о переговорах, касавшихся Турции, что было бы естественно, но и информация по другим важным вопросам, включая и сроки Оверлорда. Вся эта информация попала через германского платного агента Эльяса Базна — камердинера сэра Хью — к гитлеровцам.
Базна, получивший кличку Цицерон из-за обилия важных материалов союзников, которые он поставлял нацистской секретной службе СС, регулярно фотографировал и передавал резиденту СС в Анкаре Мойзишу дипломатические депеши, поступавшие к британскому послу. А сэр Хью проявлял поразительную беспечность, нередко оставляя черный атташе-кейс с документами в своей спальне без всякого присмотра.
В послевоенных мемуарах Мойзиш рассказывает, как, проведя всю ночь в фотолаборатории над проявлением полученных от Базна пленок, он обнаружил, что в его руках протоколы Тегеранской конференции.
Гитлеровской посол в Турции фон Папен вспоминал впоследствии:
«Информация Цицерона была весьма ценной по двум причинам. Резюме решений, принятых на Тегеранской конференции, были направлены английскому послу.
Это раскрыло намерения союзников, касающиеся политического статуса Германии после ее поражения, и показало нам, каковы были разногласия между ними. Но еще большая важность его информации состояла прежде всего в том, что он предоставил в наше распоряжение точные сведения об оперативных планах противника».
Как это ни странно, нацистские главари не использовали эту бесценную информацию. С одной стороны, они сомневались: не подкинуты ли эти документы англичанами в целях дезинформации. С другой — понимая значение сведений, полученных от Цицерона, боялись расширять круг осведомленных лиц, чтобы не раскрыть источник.
Так или иначе, руководство вермахта не использовало эти документы в своих оперативных разработках, а возможно, даже вообще не знало о них. Осуществленное на рассвете 6 июня 1944 года англо-американское вторжение в Нормандии оказалось для немецкого командования полной неожиданностью.
Не обогатился на этой операции и сам Цицерон: 300 тысяч фунтов стерлингов, которыми с ним расплатились гитлеровцы, оказались фальшивыми.
На Тихоокеанском флоте
На горизонте сгущались тучи нового мирового конфликта, но мы старались не думать об этом. Оживленная культурная жизнь Киева настраивала на мирный лад. Здесь часто гастролировали зарубежные артисты. Советские музыканты, певцы, шахматисты завоевывали лавры на международных конкурсах, и росло ощущение принадлежности к большому миру за пределами наших непроницаемых границ. Мы с друзьями не пропускали ни одного концерта выдающихся исполнителей. Концерты Собинова, Ойстраха, Гилельса, Козловского, польской певицы Евы Бандровской-Турской, чешского джаза Циглера и любимца публики джазиста Утесова обычно давали в Колонном зале бывшего Купеческого собрания на углу Крещатика и Александровской улицы. Здесь до революции стоял памятник Александру И. Его взорвали в первые месяцы советской власти, но остался мраморный цоколь с барельефом, изображавшим народы Российской империи, и надпись: «Царю-освободителю благодарная Россия».
Так уж у нас повелось, что инициаторы реформ, рассчитанных на благо народа, гибли от рук тех, кто провозглашал себя его «друзьями». Александр II, отменивший в 1861 году крепостное право, был убит взрывом бомбы в Петербурге, подброшенной «народовольцем». Столыпина, премьер-министра Российской империи, проводившего земельную реформу, обещавшую крестьянам землю и процветающее фермерство, застрелил фанатик революционер. Выстрел, оборвавший жизнь этого выдающегося политического деятеля России, раздался в Киевском оперном театре, напротив ложи, где находился последний русский царь Николай II. Убийство Столыпина не только остановило многообещающую реформу, но и вызвало усиление реакции, что в конечном счете привело к революции 1917 года…
В повседневную жизнь врывались все новые зловещие нотки: поражение республиканского правительства в Испании и воцарение в Мадриде на германских и итальянских штыках диктатора Франко, аншлюс Австрии и триумфальный въезд Гитлера в Вену, нацистский шантаж Чехословакии и мюнхенский сговор…
Ситуация вокруг Чехословакии резко обострилась. Я работал тогда на заводе «Арсенал». В конструкторском бюро, где мне отвели место за большой чертежной доской, я оказался в группе, руководимой инженером Тимофеевым. Он очень внимательно отнесся ко мне, помогал освоить специфику производства. Но с ним не долго пришлось работать. На Украине объявили мобилизацию. Командиров, числившихся в резерве, в том числе и Тимофеева, призвали в Красную Армию. Пару раз он заходил к нам, уже в военной форме, подтянутый, суровый. Рассказал, что получил направление в армейскую группировку на границе с Польшей. В соответствии с соглашением между СССР и Францией мы должны были совместно прийти на помощь Чехословакии в случае агрессии против нее. Все говорило о том, что такой момент наступил. Сообщения прессы об угрозах Гитлера Праге, о провокациях генлейновцев в Судетах предвещали новую захватническую акцию нацистов. Москва провела мобилизацию в Украинском военном округе, чем подтвердила намерение выполнить свое обязательство. Мы с вниманием следили за переговорами в Мюнхене, будучи уверены, что, если Гитлер не отступит, СССР и Франция окажут Чехословакии обещанную поддержку. Психологически наш народ, как мне кажется, был к этому тогда готов. Более того, мы надеялись, что в итоге произойдет свержение фашистской диктатуры в Германии. Но очередной истерический спектакль, разыгранный Гитлером в Мюнхене, привел к предательству западными державами Чехословакии. Франция отказалась ей помочь. Польша не пропустила Красную Армию через свою территорию. Мобилизацию на Украине отменили, и инженер Тимофеев, сняв военную форму, вернулся в конструкторское бюро завода «Арсенал»…
