Рядом со Сталиным - Бережков Валентин Михайлович

Ко времени Тегеранской конференции решение уже было принято. Пересекая на крейсере Атлантический океан по пути в иранскую столицу, президент Рузвельт созвал в кают-компании ближайших помощников и поделился своими соображениями насчет второго фронта.

«Советские войска, — сказал он, — находятся лишь в 60 милях от польской границы и в 40 милях от Бессарабии. Если они форсируют реку Днестр, что может осуществиться в ближайшие две недели, Красная Армия окажется на пороге Румынии». Президент сделал вывод: пора действовать. «Американцы и англичане, — пояснил он, — должны занять возможно большую часть Европы. Англичанам отводятся Франция, Бельгия, Люксембург, а также южная часть Германии. Соединенные Штаты должны двинуть свои корабли и доставить американские войска в порты Бремен и Гамбург, в Норвегию и Данию. Мы должны дойти до Берлина. Тогда пусть Советы занимают территорию к востоку от него. Но Берлин следует занять Соединенным Штатам». Примерно в это же время Рузвельт распорядился подготовить специальные авиадесантные соединения для захвата столицы «третьего рейха».

Рузвельт и Черчилль были едины в том, что дальше откладывать вторжение нельзя, иначе советские войска могут продвинуться слишком далеко на Запад. Но дело не обошлось без серьезных расхождений. Как достичь поставленной цели? Президент полагал, что кратчайший путь в Берлин лежит через Францию. Он настаивал на высадке в Нормандии. Британский премьер исходил из других соображений. Он стремился не допустить значительного продвижения советских войск за пределы границ СССР. Наиболее эффективный, по его мнению, способ добиться этого — наступать через Балканы в направлении Болгарии, Румынии, Австрии, Венгрии, Чехословакии.

Что касается Сталина, то он, разгадав замыслы Черчилля, заявлял, что наиболее радикальной помощью Красной Армии— считает открытие второго фронта в Западной Европе.

Исходя из сказанного, мне представляется, что главное в решении Тегеранской конференции о втором фронте заключалось не в согласовании даты вторжения, а в определении места высадки. То, что в конечном счете остановились на Нормандии, — результат идентичности позиций Рузвельта и Сталина, и это было высоко оценено советским лидером.

Генерал Маршалл и русские пилоты

Среди сопровождавших Рузвельта на Тегеранской конференции военных особенно выделялся начальник Объединенных штабов вооруженных сил США генерал Джорж Маршалл. Я впервые познакомился с ним на встрече военных представителей всех трех делегаций, состоявшейся утром 29 ноября 1943 года. Заранее получив «добро» Сталина, маршал Ворошилов пригласил меня быть переводчиком советской стороны.

На этой встрече обсуждался вопрос о сроках и месте вторжения англо-американских войск в Западной Европе. Председательствовал начальник штаба президента Рузвельта — адмирал Леги. Первое слово он предоставил английскому генералу Бруку.

Уже на данном этапе выявилось стремление британцев отдать предпочтение операции в районе Средиземноморья. Генерал Брук много говорил о большом количестве английских войск в этом регионе и о желании командования использовать их наиболее эффективным образом. При этом он упомянул о возможных операциях в районе Турции и Румынии.

Выступивший вслед за английским представителем генерал Маршалл в весьма вежливой, но твердой форме говорил о преимуществе высадки во Франции, отметив, что вторжение в Нормандии (операция Оверлорд) должно, в той или иной мере, быть поддержано высадкой в Южной Франции.

Аналогичное мнение высказал и маршал Ворошилов, разумеется выполняя инструкцию Сталина.

После этого обсуждались детали различных операций, включая и действия на Тихоокеанском театре. Но главное, что выявилось на этой встрече, заключалось в том, что позиции Вашингтона и Москвы по вопросу об операции Оверлорд оказались весьма близкими.

Выслушав перед началом пленарного заседания конференции доклад Ворошилова, Сталин конечно же зарегистрировал в своей памяти высказывание генерала Маршалла.

В ходе пленарных заседаний военные эксперты приглашались неоднократно, с тем чтобы «большая тройка» могла выслушать их мнение по той или иной конкретной проблеме. Сталину нравилась аргументация генерала Маршалла как по форме, так и по существу. Генерал высказывал свою мысль ясно и четко, без присущих британским представителям недоговоренностей и неопределенностей. Особенно импонировало советскому лидеру последовательное отстаивание Маршаллом преимуществ вторжения через Ла-Манш.

Как-то во время перерыва между заседаниями Сталин пригласил Маршалла прогуляться по аллеям парка, окружающего главное здание советского посольства. Я сопровождал их в качестве переводчика.

Сначала разговор шел о только что закончившейся дискуссии. Затем советский лидер заметил, что ему нравятся доклады Маршалла, и поинтересовался его служебной карьерой.

Упомянув о своем непродолжительном участии в Первой мировой войне, в которую Америка вступила за несколько месяцев до ее окончания, Маршалл отметил, что в первые мирные годы военным в США было несладко. Тому имелись свои причины: крушение вильсоновских планов всеобщего мира, а затем возникновение эры изоляционизма. Первую генеральскую звезду, которую Маршалл должен был получить в 1917 году, ему пришлось дожидаться 18 лет. Казалось, что в армии у него вообще нет перспектив. К тому же возникла серьезная проблема со щитовидной железой, и он стал подумывать о том, чтобы подать рапорт о переводе в национальную гвардию — последнее пристанище разочаровавшихся в военной карьере. Но тут пришел приказ о назначении Маршалла командиром Ванкуверских казарм в штате Вашингтон, на Тихоокеанском побережье. Пост не слишком крупный, но все же в системе армии.

Многие из бывших соратников Маршалла оказались более удачливыми, получив высокие должности в Главном штабе и в других центральных органах. Но о нем как бы забыли, и Маршалл примирился с мыслью, что Ванкуверские казармы — это последний этап его военной службы. И вдруг произошло невероятное.

Сталин внимательно слушал повествование Маршалла, не перебивая его. Но здесь он, воспользовавшись паузой, спросил:

— Что же случилось?

— Я запомнил этот день на всю жизнь, — продолжал Маршалл, — и расскажу о нем подробнее. В воскресенье, 20 июня 1937 года в 8.30 утра меня разбудил стук в дверь моего дома. На пороге стояли три незнакомых мне человека в пилотских шлемах и черных кожаных куртках: усталые, немытые, явно изголодавшиеся. Вскоре все объяснилось. То были три советских летчика: В. Чкалов, Г. Байдуков и А. Беляков. Они совершали беспосадочный перелет через Северный полюс из Москвы в Вашингтон, но из-за нехватки горючего совершили вынужденную посадку…

— И что же, никто не заметил их раньше? — удивился Сталин.

— При тогдашних средствах обнаружения и слабой подготовки американского персонала их давно вовсе потеряли из виду. А они, сочтя парадный плац Ванкуверских казарм подходящим местом, решили тут приземлиться. Мой дом находился рядом. К нему они и направились…

Сталин очень потешался этой историей. От души смеялся. Наконец спросил, что же было дальше.

Маршалл рассказал, что устроил усталых летчиков в своем доме: благо там было несколько спален и ванных комнат. К середине дня был приготовлен ленч, но к тому времени перед домом уже толпились десятки корреспондентов и кинооператоров. Джорж Маршалл очень умело представлял своих нежданных гостей, помогал им с проведением интервью и сам остроумно комментировал их ответы, став внезапно мировой знаменитостью. Вскоре в Ванкуверские казармы прибыли советский посол Александр Трояновский и высокопоставленные представители Госдепартамента и военного ведомства США. Было организовано большое турне прославленных летчиков по Соединенным Штатам, в котором участвовал и Маршалл.

Вскоре генерал Маршалл, о котором теперь вспомнили высокие чины в столице, был вызван в Вашингтон и в начале 1938 года назначен руководителем Управления военного планирования. Так началась его блестящая карьера руководителя Объединенных штабов вооруженных сил Америки, Государственного секретаря США, автора «Плана Маршалла»…